же, гвоздь — это было бы как-то просто. Хотелось сделать это действо чуть более сложным и отдать ему больше усилий.
Как всегда, в суете бытовых дел, выходные пролетели незаметно, будто каждый выходной день начинался сразу с вечера, после чего наступала ночь, по крайней мере, только вечером я и успевал обратить внимание на то, как быстро пролетело время текущего дня. Я и забыл про тимбилдичную игру, на которую собирался наш департамент. Тем легче. Мысли о том, что я пропустил столь важное мероприятие, не тревожили меня в течение выходных дней, и только сейчас я пытаюсь придумать оправдание для своего прогула. Хотя, чего я должен оправдываться? Не захотел и не пошёл. Вроде всё просто. Но нет, не могу я так сказать. Не хотелось становиться неким таким изгоем в коллективе. Хотя, изгой, конечно, громко сказано, но уверен, что для некоторых членов коллектива, именно им я и стану. Но моя голова сейчас и так забита как старый чулан, чтобы пытаться впихнуть туда ещё и переживания по поводу того, что я не сплотился с нашим дружным коллективом.
Между мной и понедельником была только ночь. Сейчас я лягу в кровать, закрою глаза и буду ждать наступления сна. Который как хищный паук, сперва, будет выжидать где-нибудь неподалеку, даже не показывая своего присутствия, а потом неожиданно набросится, так, что я не смогу понять, когда и как это случилось. Медленно и тщательно будет обматывать меня своей липкой шелковой нитью, пока я окончательно не засну. Но я уже не смогу различить, когда я буду спать, а когда ещё осознавать себя, лежащим в кровати. Меня всегда это удивляло. Как адекватные и реалистичные мысли, превращаются в полный бред, обрастают нелепостью, но при этом я легко могу стряхнуть это, вновь очистив мысли, приведя их в опрятное состояние. Но если этого не делать, то словно проваливаешься в них, будто в топкую трясину и засыпаешь. Причем, невозможно уже уловить этот момент перехода.
Ровно так же, я не понял момента, как снова попал к своей башне. Я ощутил себя сидящим на земле, опираясь спиной на прохладную каменную стену. Медленно встаю, вглядываясь в пейзаж, словно пытаюсь заметить в нём что-то новое. Почему я не там вдалеке, где появлялся всё это время? Я сейчас у самой стены, где остановился в прошлый раз, перед своим пробуждением. Я повернул голову к стене и задрал кверху и не мог поверить в то, что сейчас увидел. Стена этой цитадели словно сошла с картины Дворжака. Те же крюки, небольшой орнамент в верхней части, цепи. Возможно, что эта цитадель лишь что-то символизирует, как говорил Арсений. Тогда она представляется мне такой, какой я могу её видеть. Или какой сам хочу видеть. После картины, у меня в голове остался отпечаток цитадели Дворжака. Видимо, поэтому она представляется мне сейчас такой. Более отчётливой. Более детальной. Будто, до сегодняшнего момента, я видел её лишь как набросок, как макет, призванный просто обозначить присутствие некоего объекта. Сейчас она открылась мне полноценной, законченной, с ней, вероятно, уже можно как-то контактировать.
Я попятился назад, задирая голову вверх, чтобы как следует рассмотреть возвышавшуюся передо мной стену. Сейчас я смотрю на неё как на что-то знакомое, своё, она не пугает больше меня. Арсений говорил, что в его цитадели есть вход и выход. Может, и в моей тоже он был? Если она изменилась, под воздействием моих мыслей или чего-то иного, вполне вероятно, что изменения произошли не только в чисто внешнем виде. Возможно, сейчас цитадель готова меня впустить. Я пошёл вправо, вдоль
Раба желания 