раковины ушей с рубиновыми каплями в серёжках, окрасились под стать камушкам, от смущения произнесённых мной слов.
– Скажешь тоже!... – отмела она мой совет, как оскорбление её женской чести, – У меня уже есть сын.
Но в её словах я услышал сомнение в убеждённости своего отрицания. Лизнув ладошку, она провела ей по моему покачивающемуся члену.
– Лучше возьми его в рот, я своего малыша регулярно купаю, – посоветовал я, – своему мужу ты же делаешь минет на двадцать третье февраля?
– Он не служил, только на день рождения и то очень редко, когда переберу с гостями.
– Ну не звать же гостей и день рождения у меня не скоро. Короче, соси Орлеанская девственница, – в категоричной форме предложил я ей, – меня пионерки заждались, на полдник пора.
– То есть, как соси, - изумилась Женя, пытаясь остановить приближающегося великана к её лицу.
– Как все бабы сосут и потом ещё просят, может это твоё призвание, а потом уже вшей ловить на детских головках, – и не успела она произнести слова возмущения и протеста, я наклонил её голову к себе и половина моего малыша скрылась в её открывшемся рту.
Произведя достойную подготовку матчасти к внедрению на территорию противоборствующей стороны, я сбросил с её дивных ножек тонкие трусики и спикировал в гряду вагинальных укреплений упругим языком, расположившись между разметавшихся ног Жени. Короткий, но яркий оргазм у женщины, явился результатом усилий моего языка, обследовавшего все укромные места вагины партнёрши. Часы на стене предлагали перейти к завершающему этапу полноценных отношений между нами и этот этап начался с вероломного и наглого вторжения моего орудия в целостную неприкосновенность женского влагалища. Зажав ей рот, во избежании призыва на помощь, я стал интенсивно, но щадя нутро своей любовницы, погружаться в глубину узкого прохода к матке. Её, в ужасе распахнутые глаза молили о пощаде и вскоре, потеряв всякую надежду на милосердие с моей стороны закрылись лишь вздрагивая ресницами от резких проникновений моего трудяги к центру наслаждения, задевая края матки женщины. Лишь глухие стоны, сопровождаемые дорожками слёз по лицу бедной Жени нарушали тишину кабинета моего милого врача. О результате моего финала, она узнала, лишь после очередного оргазма, подхватившего её в конвульсиях страсти.
– Ты что, в меня кончил? Паразит, у меня опасные дни, мы же договаривались, что это недопустимо, плачущим возгласом застонала она, резко вскакивая с кушетки и оттолкнув меня в сторону, накинув на себя халат, кинулась к шкафчику с набором каких-то пузырьков. Затем, выгнав меня из-за ширмы, присела над эмалированным ведром, силясь выжить из себя, как можно больше моей семенной жидкости, без конца вытирая салфеткой свою промежность.
– Вали, Димочка, отсюда и забудь ко мне дорогу навсегда, любовничек!
– Прости меня, Женя. Ты была такой беспомощной и несчастной, что я забыл о нашем уговоре. Я хотел тебя утешить, не сердись, может это не залёт…
– Спасибо, идиот, утешил, а как я мужу всё объясню и чем утешу? – упавшим голосом произнесла Женя.
– Вызови его сюда и …. –предложил я, не слишком полагаясь на целесообразность варианта.
– Откуда? Из Африки? Так ему там, к тем двум годам, ещё год пахать. Я и поехала сюда, чтобы подзаработать на квартиру. Подзаработала едрёна мать! – горько помотав головой, сокрушалась Женя. Помолчав, подняла на меня заплаканные глаза и с просветлённой улыбкой сообщила.
– Значит так, кобель, у тебя два выхода на свободу с чистой совестью. Если я не залечу, то драть меня будешь весь сезон, если залетаю, то всё одно до срока аборта. Даже не представляю, как смогу
К Софье Галеон 