холодным огнём. Такой она была в прошлом, когда стреляла из своих наганов по врагам анархии. — Ближе к стене прижимайся милая. Тут нет перил и не смотри вниз, а то голова может закружится и ты упадешь и разобьешься... — предупредил я бандитку, первым поднимаясь по лестнице наверх колокольни, держа в ✋ руках ящик с немецким пойлом. А Маруся поднималась следом за мной и не смотрела вниз как я её учил. И пару раз уже где-то на середине подъёма, из под сапог девушки, выскакивали кирпичи. И она едва не сорвалась вниз и не потащила меня за собой. Машинально ухватившись рукой за мою одежду. — Ой, ну наконец-то, я чуть не упала когда поднималась... — с облегчением воскликнула Маруся, поднявшись вслед за мной на самый верх церковной колокольни. Ступив ногами на каменный пол. — Да уж, ты и меня и себя чуть не угробила милая... — ответил я рыжей анархистке. Ставя в угол ящик со шнапсом. И вытирая холодный пот ладонью со лба. С кажды разом подъём на колокольню становился все труднее и опасней. И в следущий раз тут точно можно сломать себе шею. Подумал я беря из ящика бутылку " шнапса, " и открыв её сделал приличный глоток. А потом передал её девушке. — А тут кто-то был и махру курил... — сказала анархистка, принюхиваясь носом. Она как и я сдела несколько больших глотков из квадратной бутылки. Успокаиваясь после подъёма по крутой винтовой лестнице. Едва не ставшим для нас последним в жизни. — Махру курил тот, кому мы водку и закуску принесли. Вот смотри его окурок валяется в углу... — сказал я девушке, поднимая с противоположного угла колокольни, недокуренную " козью ножку". Она была ещё тёплой, и скрученна из газеты " Голос народа" издаваемой в войну в " Локотской республике". — Кость, пошли отсюда. А то вдруг он обратно вернётся...? — в ужасе воскликнула Маруся. Вытаскивая из карманов своих галифе, банки с тушёнкой и ставя их в угол на ящик со " шнапсом". — Не вернётся. Он обычно тут рано утром стоит, когда светать начинает. И поздно вечером в сумерках. А сейчас день и светит солнце, и он у себя в старом блиндаже на болоте сидит... — успокоил я девушку, показывая на темный лес за деревней, внутри которого находилось непроходимое болото и остров посредине. А на острове блиндаж набитый мертвецами. — На глотни ещё для смелости. И закуси 🍫 шоколадом... — сказал я Марусе, давая в руки девушки бутылку " шнапса" и разворачивая обёртку на одной из " панцершоколадок". — Какой вкусный 🍫шоколад. Сроду такой не ела... — сказала Маруся, облизывая обветренные степным воздухом губы. Я видел как глаза бандитки из прошлого, заблестели неистественным блеском. А по грубоватому но красивому лицу девушки, прошел румянец. Это действовал наркотик " первитин" содержащийся в шоколадках для немецких танкистов. — Ну теперь ты не боишься привидений Маруся...? — спросил я у девушки, растегивая пуговицы на её белогвардейском мундире. Прекрасно зная как действует первинтин. Я и сам съел за компанию с рыжей анархисткой плитку фрицевского шоколада. И сейчас чувствовал в себе небывалый подъем сил. А все страхи мигом куда-то улетучились... — Нет не боюсь, я тебя хочу хлопчик. Очень сильно хочу... — ответила мне Маруся скидывая с себя китель и белую нательную рубашку. Как и предполагалось лифчик бандитка не носила. И сейчас на меня смотрели спелыми сосками. Тяжёлые налитые груди, степной красавицы. — Какие они у
Приключения чирлидерши 