нужно сегодня идти на болото... — встревоженно воскликнула Марина, услышав от Светы про седого лося. Этого сохатого мы застрелили на реке когда жили в Плетнёвке втроём. И с тех пор лось появляется только тогда, когда он хочет нас о чём то предупредить. И впервый наш поход на болото, призрак убитого нами лося. Уверенно вывел наш отряд к старой сосне. О которой шла тропинка через болото на остров. — Костя, идите быстрее с Марусей к церкви. И отнесите призраку подношение. Нужно его задобрить перед походом. А мы сейчас с обедом на всех займёмься... — сказала нам атаманша Марьяна. Партизанка взяла управление отрядом в свои руки и тут же заставила пришедших с реки Витька, Михалыча и Ивана, лезть в подвал в сарае. Где у нас лежали продукты сворованные в магазине в Захаровке. Михалыч правда пропустил её слова мимо ушей. Старый алкоголик ухаживал за приведенными с водопоя лошадьми. Привязывая вороных вожжами к тачанке. — Шлюха, я таких быстро к стенке ставила... — сказала Маруся, когда мы с ней пошли вдвоём вверх по деревенской улице. Неся ящик с немецкой водкой, сигаретами и закуской. Я держал его с одной стороны, а Маруся с другой. — Она хорошая, просто командовать любит... — сказал я рыжей анархистке, искоса рассматривая девушку со стороны. — Костя, а почему кроме вас в этой деревне никто не живёт...? — спросила у меня Маруся, идя по пустынной улице и всматриваясь в разбитые окна брошенных домов. — Я сам не знаю. Раньше лет десять назад, тут ещё люди жили. А сейчас никого нет. Гиблое тут место. Призраки по ночам из болота в деревню приходят. Может по этому народ отсюда ушёл... — ответил я Марусе, машинально суя руку в карман, где у меня лежал заряженный пистолет. До того неуютно мне стало, среди сияющих выбитыми ветром окнами деревенских домов. Не смотря на то что я был не один, а с боевой атаманшей из прошлого. — Эта что ли церковь где обитает седой старик, который меня в подвале напугал...? — спросила у меня Маруся, когда мы подошли с ней к старой церкви без креста, стоявшей вначале деревни. — Он не в церкви, а на колокольне живёт. Его на ней чекисты пятьдесят лет назад повесили. Вон кусок той веревки до сих пор болтается... — ответил я Марусе, показывая девушке на верх колокольни. И висящий на дубовой перекладине, обрывок полусгнившей от времени верёвки. — Костя, а что нам обязательно туда на верх лезть? Давай оставим ему подношение тут на земле, а сами пойдем к дому... — боязливо сказала Маруся, смотря на верёвку вверху на перекладине. Которую усиленно болтал, поднявшийся из ниоткуда ветер. — Нет милая, нам с тобой нужно подняться наверх и оставить угощение на колокольне. Только тогда призрак даст добро на наш поход к острову посередине болота... — ответил я рыжей анархистке, беря двумя руками ящик со " шнапсом". — Сунь в карманы по банке тушёнки и возьми блок сигарет в руку. И иди за мной, не бойся... — сказал я Марусе, видя что лихая атаманша рубившая шашкой немцев в Македонии. Сейчас откровенно трусит, столкнувшись с потусторонним миром. Я видел как девушка косилась глазами по сторонам, и как тряслись у неё руки. Когда она рассовывала банки с консервами в карманы своих белогвардейских галифе. — Хорошо хлопчик, раз это нужно для дела. Я пойду с тобой до конца... — ответила мне отважная девушка. А глаза соратницы Махно загорелись
Cон 