наглую полезла ко мне в куртку в боковой карман, за сигаретами. У Марины и Светы, глаза на лоб полезли от такой наглости, со стороны немецкой лётчицы нашего врага. Чьи земляки сейчас хотят нас убить. — Да все нормально девчонки. Ханна своя в доску и её не стоит бояться. — успокоил я женщин, которые удивились моему панибратству с немецкой летчицей. К тому же, убежденной нацисткой. Ведь у Ханны были " корочки" подтверждающие что она член нацисткой партии с 1939 года. — Oh nein, nein, russisches Schweian... (О, нет, нет, русская свинья.....). — захохатала гауптманша, когда я попытался её поцеловать в губы. Ханна шутливо отталкивала меня от себя. А Марина и Света, после выпитого коньяка. Ели тушенку из банки, намазывая её моим окопным ножом на печенье. И смотрели на немку нет так враждебно как вначале. — Больно Света? — спросил я у своей невесты подсев к ней, оставив Марину с Ханной наедине. Моя мать, что-то спрашивала у лётчицы по немецки, а та ей отвечала. В этот момент у нас была передышка. Немцы залегли в траве за березками и не наступали. Изредко обстреливая из лёгких минометов наши позиции, но по большей части лупили по старой берёзе. Под которой раньше сидела связанная лётчица. — Да не очень болит, я же под " кайфом". Боль слабо чувствуется. А ты смотрю с ней уже целуешся с этой шлюхой немецкой? — сказала мне Света, но без ревности. — Да, я трахнуть её хочу и всё, но без взаимности. — соврал я Свете, и тут к нам в овражек под поваленой березой, приползли Михалыч с Оксаной. Его жена была ранена и тоже в руку, но не в плечо как Света, а в кисть. — Ни фига вы тут банкуете, а нам там реально хана пришла! — сказал Толик, увидев у нас накрытую " поляну" с закуской и выпивкой. Ханна посмотрев на окровавленную русскую с простреленной рукой. Бросилась к ней перевязывать и обрабатывать рану. — А она, что за нас теперь? — спросил у моей матери Михалыч, выпивая коньяк из фляжки немецкой лётчицы и закусывая его рыбными консервами. — Говорит, что она не хочет больше за Гитлера воевать. А с " Брандергбург 800" у неё свои счеты. Отморозки из этого подразделения её подругу лётчицу изнасиловали. Но они " неприкасаемые", подчиняются только шефу " Абвера" Канарису. Командование " Люфтваффе " против них бессильно. Вот и хочет наша Ханна, отомстить этим подонкам за честь своей подруги. Пока возможность есть. — ответила Михалычу юная, рыжая, но совершенно " безбашенная" командирша. Марина у нас на глазах вернула немке её табельное оружие. Пистолет " Вальтер ППК" и " Шмайссер" с откидным десантным прикладом. И ещё поблагодарила лётчицу за оказанную ей помощь нашим раненым девушкам. В знак признательности как командир, дала ей награду. Пачку " Мальборо" и две " панцершоколадки" из рюкзака Оксаны. — Oh, gut, gut ist Pfannkuchenschokolade! ". ( О, хорошо, хорошо, " панцершоколад..."). — затараторила Ханна, увидев шоколадки с " первитином." И тут же слупила у нас на глазах одну шоколадку. А вот от чистого " первинтина" в таблетках, молодая гауптман отказалась. Заявив Марине, что это плохо. И, что многие солдаты и офицеры в части где она служит, стали наркоманами принимая " первинтин". — Ешь, ешь шоколад Ксюша, кормил свою жену Михалыч, обычным шоколадом из пайка немецкой лётчицы. Оксана потеряла много крови и ей нужно было подкрепиться. — А знаете, нам нужно
Манящий нейлон 