пока Меланья отдалась таким же спокойным ласками двух других девушек. Дочь Арианы лежала на кровати, раскинув руки и ноги, пока Янира устроилась между её ногами, лаская киску, а Триана так же уверенно обхаживала её груди, целуя то одну то другу. Ариана так и осталась лежать где была, и потихоньку заснула на руках Ксаньи, и спала хорошо и спокойно. Наслаждение помогло.
Чувство удовлетворённости женскими ласками осталось с ней и на следующей день, когда Ариана всё чаше ловила себя на то, что находит девушек всё более привлекательными, в том числе и свою дочь, когда видела как Меланья танцевала в окружении почти обнажённых прочих игрушек.
Солнце закатилось, и обитель погружалась в сон. Волшебницы, ученицы, и простые служанки укладывались спать, и только в нескольких окнах ещё горел свет, когда Лили одна, стараясь ступать очень тихо, выбралась из их с Дамирой комнаты, и направилась в лес возле обители, туда, где её должен был ждать её милый мальчик. Воспитанник фейри по-прежнему жил в стороне от волшебниц, предпочитая более привычную ему природу. Юноша, как обычно не одетый, он так и не привык к одежде, за всё то время, после того, как ученицы забрали его из лесов юга, обычно ждал Лили возле ручья, собрав целую охапку лесных цветов, и сплетя себе венок, делавший его похожим на подругу, чьи листья, заменившие ей одежду, в последнее время выросли ещё больше. Госпожа Тринани начала давать ему зелья, и слегка феминизировала его, не настолько, чтобы он стал похож на девушку, но достаточно, чтобы у воспитанника фей перестала рости борода, тело стало стройнее и аккуратнее.
Он до сих пор видел наоборот, темнота казалась ему светом а свет мраком. Чародейки внимательно исследовали его, пытаясь выяснить, что фейри проделали с ним, но так ничего и не поняли. По всем проверкам, какие они только смогли придумать, выходило, что его глаза работают нормально, и тем не менее, свет казался ему тьмой а тьма светом. Было похоже, что феи владели чем-то _выламывающимся_ из привычных представлений о магии, и волшебницы просто не знали, что с этим делать, и теперь надеялись на одну только Саллару, умевшую много чего такого, что другие освоить так и не смогли. Приглашённая алхимичка обещала попробовать, хотя больше склонялась к тому, чтобы снова наведаться в южные леса, и попытаться схватить парочку живых фейри, и выяснить всё допросив их, по словам юноши выходило, что они вполне разговаривали на человеческом языке. Но пока что у неё не дошли руки, и воспитанник фейри так и жил в лесном шалаше неподалёку от колдуний, где его и навещала Лили, чтобы попытаться хоть немного приучить к цивилизации, а заодно и получить те удовольствия, которые он мог дать ей, и которых другие ученицы никогда не узнают. Не то, чтобы другие девушки очень уж завидовали ей, или проявляли любопытство, на самом деле ученицы быстро оказывались полностью лесбиянизированы, но всё же Лили чувствовала себя… хранительницей тайны.
До недавнего времени.
После того, как её жену наказали тем, что заставили смотреть на их удивительно удачный эпизод телесной страсти, зелёноволосая ученица не могла отделаться от воспоминаний о проснувшейся в транссексуалке ревности, и эти чувства начали… отравлять её отношения с юношей. Ей всё меньше хотелось, чтобы в неё проникал настоящий пенис, и Лили подумала, не нацелилась ли в тот день госпожа Талариша и на неё тоже, пытаясь отучить от гетеросексуальности. Если, это у неё немного получалось. И Лили часто не могла решить, пойдёт ли она этой ночью к своему лесному любовнику, назло не старой ведьме, или
Трах для согрева 