но желанный дождь так и не наступил. Руслан чувствовал, что сам растворяется в ее глазах, но не давал повода для ухаживания, видя эту огромную разницу в их возрасте. Отец долго думал и, наконец, решил: он разрешил влюбленным встречаться не более раза в неделю, а когда дочери исполнилось восемнадцать он разрешил им жить как мужа с женой без официальной регистрации брака.
Он сказал тогда «Руслан. У тебя есть замечательная жена, и я не имею права рушить твой жизненный уклад, но у меня на глазах тает единственное мое сокровище — моя дочь. Можешь жить с ней, как с женой, но не чаще одного раза в неделю». Вот и мотался Руслан в дальнюю степь к своей Гулее, которую любил без памяти. У прекрасной девушки был необыкновенный сексуальный дар. Она могла заниматься сексом, не двигаясь телом. Ее орган был поистине волшебным. Едва Руслан погружал в него свой член, как ее сокровище, обволакивая его, начинало медленно сокращаться и выправляться. Движения были очень медленными, но если хотелось обоим насладиться быстро и досыта, то молодая женщина могла убыстрить эти движения, что выматывало мужчину, заставляя его тут же разрядиться. Откуда этот дар у девушки отец не знал, но понимал, что такое чудо вряд ли у кого есть еще. Вот и сегодня, после вчерашней встречи с генералом, Руслан мчался на своей «Волге» к любимой женщине, предварительно сбросив сперму в лоно симпатичной Таи. Он пока не хотел и от своей внебрачной жены ребенка, боясь, что померкнет ее необыкновенная красота, и это волшебное чудо между ее ногами... Рано или поздно, но так устроена жизнь, что все хорошее вдруг прекращается, и наша жизнь входит в русло довольно таки бледных будней. Так произошло и с командиром четвертой целинной роты капитаном третьего ранга Зуевым, когда на очередной утренней планерке директор совхоза вдруг, нахмурив и без того кустистые брови, вдруг объявил, что уборочная компания окончена, и роте тихоокеанцев подлежит передислокация в батальон. Услышав это, но, не имея еще официальных указаний от комбата, Зуев вопросительно глянул на директора, но тот уже протягивал ему книгу телефонограмм, где комбат приказал передислоцировать роту в его район для погрузки в эшелон.
— Мне грустно расставаться с тихоокеанцами и их замечательным командиром, рота которого сдала государству самое большое количество зерна, по сравнению с другими. Спасибо вам товарищ Зуев. Мы очень благодарны вам за помощь, о чем мы еще скажем вам сегодня в 19—00 в нашем доме культуры, куда приглашается вся доблестная четвертая рота с ее командованием.
— Благодарить будешь потом, — улыбнулся в ответ директор, которого в шутку называли в совхозе генералом. — Тебе на сборы комбат отпустил трое суток, но, думаю, что вы и за двое управитесь, а вот завтра приглашаю вас на наш субботник, на котором вашей роте предстоит посадить двести саженцев на нашей центральной усадьбе. Эту аллею у нас назовут «Тихоокеанской», не так ли парторг и замполит? — директор обернулся к ним, сидящими за его спиной.
— Так точно! — подскочил Таныгин, а совхозный парторг только улыбнулся и согласно кивнул в подтверждение его слов.
— Во! Как! Без меня, меня женили?! Улыбнулся Зуев, поняв, что эта идея пришла в головы партработников, вне сомнения, по указанию вышестоящих партийных органов.
— Эх! Жизнь моя — копейка! Как же мы расстанемся?! — защемило командирское сердце, когда он понял о неизбежном расставании с директором средней школы, красавицей женой Бекузарова Фаиной.
Про голую Жанну и её парня (Части 1 - 4) 