над дикостью планирования, т. к. считал, что стране нужны не тонно-километры, а фактически засыпанные тонны зерна в закрома Родины. А его комбат упивался тонно-километрами и был на хорошем счету у начальника нашей опергруппы, а Зуев со своими тоннами сданного хлеба был замыкающим. Вот так-то и считали «мудрецы» и оценивали целинников по разному: кому — хлеб, а кому-то тонно-километры.
Зуев продолжал встречаться с женой Беказарова и все чаще замечал у нее заплаканными глаза.
— Что с тобой, Фая? — спрашивал он, целуя ее в эти горемычные глаза, которые, казалось, молили остаться с ней здесь навсегда.
— Ты уедешь и забудешь меня, мой дорогой морячок. Ты же не останешься здесь?
— То, что уеду, это обязательно. Мы же люди военные, а то, что забуду тебя, то вряд ли. Такие женщины не забываются... Но у меня есть жена и тоже двое детей, я их бросить не могу. Да и ты своих — тоже. Не так ли?
— Это так, милый, но все же я тебя без памяти люблю... Не знаю, как я теперь буду жить без тебя...
На очередной планерке Беказаров отметил отличные показатели роты и пообещал ходатайствовать перед начальством Зуева о представлении его к награде орденом. Но, получив это представление, командир батальона подполковник Березняк всполошился:
— Как?! Зуеву орден?! Это свыше полученной разнарядки. Нам на батальон выделили только пять орденов. Четыре — комротам, и один — нашему штабу...
— Правильно! Но у нас пять рот. Правда, у Зуева было «ЧП». Чуть матрос не погиб под машиной, но следствие Зуева оправдало...
— Зато я не оправдываю! Ему просто повезло, что его не сняли с должности! — гремел комбат, рассчитывая сам получить еще один орден.
— Ну, а что же Зуеву? — не сдавался замполит батальона.
— Медалью перебьется. Первый раз на целине и сразу орден?!
— Хорошо! Уговорил! Но и его замполиту медальку выдадим. Чтобы ему не обидно было... Таныгин тоже ее заработал...
Но тем и таинственно хороша военная служба, что она полна неожиданностями. На следующий день, едва открыв дверь в свой штаб, Зуев был остановлен дежурным.
— Товарищ капитан третьего ранга! К нам едет генерал, — едва выговорил он, чуть не подавившись собственной слюной. Зуев взял книгу телефонограмм и прочитал:
«Командиру 4-ой роты. 10-го сентября с 10—00 до 16—00 ожидайте прибытия в вашу роту начальника АБТС флота генерал-майора Лемушок. О прибытии генерала доложить немедленно. Командир батальона подполковник Березняк». Зуев прочитал, задумался и написал ниже текста телефонограммы. «Немедленно сообщить по взводам. Готовность к встрече генерала доложить лично мне. Командир 4-ой роты капитан 3-го ранга Зуев». И тут, как в Гоголевском «Ревизоре», все закрутилось в роте и куда-то поехало. Раздались звонки взводных о том, что будет проверять генерал? Дежурный хрипел в ответ в трубку: «Все! Начиная с порядка в кубриках до автопарка». Зуев тут же позвонил Беказарову и сообщил об этой новости. В ответ услышал: «Зайди!».
Войдя в кабинет директора совхоза, Зуев увидел, как Беказаров тихо говорил в трубку; «Да! Да! Генерал. Срочно побелить камушки на дорожках к каждому дому от центральной дороги. Убрать с дороги всех, вплоть до гусей, накрыть стол на двадцать персон в столовой дома культуры, подобрать самых красивых баб человек пять, оркестру быть готовым к встрече самым веселым маршем», а тебе, моя милая, — повернулся он к жене, сидящей перед ним на другом краю стола: «Вывести на площадь перед памятником жертвам войны всех своих ребят, с красными галстуками, цветами и изобразить ликующую толпу встречающих. Ну, а тебе, дорогой, — посмотрел он на вошедшего Зуева, — одеть
Покорность (Части 1 - 3) 