очевидно, пыталась выяснить у нее пикантные подробности, Тамара смущенно отмахивалась от нее. В сторонке на зеленом ковре травы синим пятном выделялись его трусы, около них белели Тамарины. На одеяле рядом с Тамарой лежал ее бюстгальтер. Витька подошел к девочкам и улегся на живот, пряча затвердевший писюн, и положил голову на согнутые руки. Свои запасы еды он умял еще утром. «Витя! Возьми, поешь!» - Серафима протянула ему кусок хлеба и помидор. Тамара сидела, подогнув одну ногу под себя, другую вытянув и отведя чуть в сторону, нисколько не смущаясь, что на ней по - прежнему нет трусов и бюстгальтера. Серафима, покончив с очередным куском хлеба, вдруг воскликнула: «Ага! Хитренькие! Сами без штанов, голенькие, а я в трусах парюсь!». Она подвинулась к Витьке и, повернувшись к нему спиной, потребовала: «Расстегни – ка!» - и добавила, смеясь: «Учись, малец, пока я добрая». Витьке не понравилось Серафимино «малец», но он промолчал. Застежка Серафиминого бюстгальтера была сзади. Витька принялся высвобождать пуговки. Но тугие петельки не хотели подчиняться неумелым еще пальцам Витьки и не сразу выпустили белые пуговки на свободу. Серафима в нетерпении спускала уже с плеч бретельки. Наконец, Витька расстегнул - таки неподатливые пуговички. Серафима сняла бюстгальтер. Аккуратно его свернула и положила на одеяло. Следом стянула и трусы, игриво помахала ими перед носом Витьки и положила их на свернутый бюстгальтер. Витька снова улегся на живот рядом с Серафимой. Та опрокинулась на спину ногами к Витькиной голове, выставив свои припухлости и бугорок лобка с реденькой волосяной порослью. Витька лежал, отвернув голову в другую сторону не проявляя ни малейшего интереса к Серафиминым прелестям. Видимо, задетая таким невниманием, она резко согнула ногу, обращенную к Витьке, коленка ее довольно ощутимо двинула его в бок. Он, повернувшись, приподнялся на локте и вопросительно уставился на Серафиму. Она ожидающе смотрела Витьке в лицо. Глаза ее смеялись, на губах играла затаенная улыбка. Убедившись, что на нее все – таки обратили внимание, она отвела взгляд от Витьки, придавила свои пупыршки ладонями. Задержавшись немного на грудках, ладони поползли по животу, доползли до лобка, с него скользнули между ног, накрыв щелочку. Витьке видно было, как шевелятся Серафимины пальцы, что – то там теребя. Тамара тоже растянулась на животе по обратную сторону от Серафимы. Поглазев немного на действия Серафиминых ладошек между ее ног и не найдя в этом ничего особо для себя интересного, Витька вернулся в прежнее положение, подставив спину солнцу. «Витя! Айда купаться!» - вернул его к действительности Серафимин голос. Витька перевернулся и сел. Тамара уже шла к воде, смешно покачивая голой попкой. Серафима сидела рядом с ним, ожидая его реакции. «Не! Я поваляюсь» - почему – то отказался Витька и снова улегся на живот. «Ну, как знаешь» - Серафима шлепнула Витьку по голой попке и понеслась догонять сестру. Витька остался один и вскоре задремал. И снится ему: где – то далеко от дома продирается он через заросли Африканских джунглей. Несмотря на густую листву, полуденное тропическое солнце нещадно палит, пот заливает глаза. Но Витька, преодолевая усталость, машет и машет широким ножом, прорубая себе путь сквозь густое сплетение лиан. И вдруг на его разгоряченную, покрытую потом спину, откуда- то сверху падает что – то. Холодное, мокрое. Потом еще, и еще. Витька очнулся от сна, еще не открыв глаза, услышал переливы звонкого смеха. Глаза его открылись, первое, что он увидел, были ноги. Взгляд его скользнул от ступней вверх по голеням до коленок, выше, выше по бедрам. Взгляду его предстала
В глазки баловаться 
webmaster@3iks.ru