Марьяна Васильевна узнала.И заставила её дрочить при всей секции. Голенькая, она стояла на крашеных досках спортзала; худые ступни с подогнутыми пальцами и плоскими ногтями, узкие бёдра… У неё были широко расставленные бёдра – машина въедет, и это облегчало задачу. А в качестве фаллоимитатора Марьяна Васильевна принесла кеглю из спортинвентаря. Красная кегля, пластиковая, с шершавой головкой и узкая щель подростка.Ничего. Я потом знал эту девочку. Она стала хорошей любовницей; я был у неё в гостях, в другом городе и вылизывал её голые ступни, оставшиеся такими же худыми, прохладненькими, подростковыми; она мне не дала себя всю, но отсосала, при этом вставив в анус такую же кеглю – только поновее, из магазина; я кончил ей тогда в рот обильно, она поперхнулась – а я сам хрипел, смотря на её ступни на тёмном ковролине, с узкой красной пяткой и трогательными складочками на боках…Да, пот сопровождал секс, потому, что потом пропахла из раздевалка в старом, похожем на средневековый замок, здании школы. Ольга рассказывала, как обычно насиловали глупых или непокорных: несколько девушек распяливали голую новенькую на дощатом полу этой раздевалки и татарка Зоя, такая же чёрная, как и Ольга, садилась на скамью. Они все там были либо нагишом, либо в пропахших этим же потом футболках – в которых играли. В углу раздевалки кто-то из старших обычно занимался сексом: обычно тёрлись письками, тяжело дыша, но сдерживая стоны и закусывая губы – Марьяна Васильевна шума не любила; расположившись на лавке, ошалело смотря друг на дружку, склеившись в истоме, до судорог… Так будет развлекаться моя вторая жена в кабинете молоденькой гинекологини, я помню, я застану их в этот момент – жена голая, а эта юная – в халатике на голое тело. Я буду смотреть на трущиеся женские лобки, ощущать знакомый запах пота и исступления, а потом увижу глаза жены и сделаю главное. Я встану надними и пущу желтоватую горячую струйку на её голый живот, на сомкнувшиеся волосы их щелей… но это будем, потом, потом.Итак, длинные, мускулистые ноги Зои, с жесткими волосами на твёрдых, кегельной плотности, икрах раздвигали какие-нибудь слабые девичьи «макаронины» - и шершавые пальцы ступней нашаривали киску несчастной. Вопить она не могла – ей рот, конечно, зажимали. Большим пальцем босой ступни – широкой на взъёме, разлапистой, Зоя умело входила во влагалище девушки, нашаривала клитор и… и начиналась музыка. Большой палец – это вообщде сильный инструмент; когда засовываешь его в рот, то чувствуешь бока крайней фаланги, кожистые мешочки и чем шершавее они, тем лучше возбуждают; а мозолистые пальцы ног Зои обещали наслаждение.Бедная новенькая извивалась на грязном полу, стонала и всхлипывала, а голая ступня Зои дрочила её щель, выворачивая чуть ли не наизнанку. Ольга говорила, что та умела это делать хорошо, и делала не с садизмом, а, наоборот, с какой-то невероятной грубой лаской – да так, что подружки иной раз не выдерживали. Они разбивались по парам; и в конце экзекуции наказанная, пережив не один оргазм, сама тянулась дрожащими мокрыми губами к волосатой промежности подруги…Да и тренерше они лизали, по очереди. Впрочем, порой было на пару: одна приникала лицом к лобку голой до пояса, коричневотелой Марьяне Васильевне – с её телес никогда не сходил загар, а другая, устроившись на полу, вылизывала потные ступни тренерши, жёсткие, с твёрдой корочкой вокруг пятки, с пальцами-крючьями.Значит, Ольга оттащила меня в угол сада, где стояла старая раскладушка. Её то убирали под иву, то вытаскивали на палящее солнце – посушить; она проржавела, но древний коричневый
Новый взгляд на жизнь (Полная версия) 
webmaster@3iks.ru