так ворочаюсь и бужу ее. И настаивала, чтобы мы спали теперь в разных комнатах.- Так, ты, наверное, ей действительно мешал – вот и все дела, не такие важные.- Я бы рад в это поверить, но я замечал и другое. Она перестала со мной целоваться, всегда упрямо отворачивалась. Как совестливая шлюха из романа Достоевского. Уверяла, что у нее менструация, уверяла, что не может со мной часто, потому что испытывает боли. Или просто не было настроения. Один случай, на юге когда мы были, мне так ее хотелось, просто до дрожи в коленях. Еще когда мы сидели за столом с гостями. А потом в номере, она на мои просьбы такую закатила истерику, с таким ненавидящим лицом, искаженным злобой на меня смотрела… Я видел, что наша близость стала ей в тягость в конце концов. Да и я уже не получал того удовольствия, потому что все свелось к механическим движениям, без тени настоящей ласки. Наверное, у нее уже кто-то был…- Я понимаю тебя, - прошептала Люба.- Не думаю, если у тебя была совсем иная жизнь…- Бедный ты, бедный мою братик, - протянув руку, она погладила меня по щеке. – Ты ведь мне не чужой человек, мне тоже больно за тебя…Наклонившись, она поцеловала меня в губы. Это был и сестринский, но все же очень нежный поцелуй.- А как же ты сейчас один, ты ведь, кажется, уже два года как развелся?- Да, были какие-то «романы». С женщинами, меня намного младше. Но, это все ерунда, фальшь. Или я такой подозрительный и мне кажется, что не я им нужен, а деньги мои? Не знаю, но теплоты нет никакой. Один опять же голый секс, да еще с претензией на страсть – что делало его еще хуже.- Слушай, я тебе, конечно, мужа не заменю, но я могу отдать тебе всю ласку, какую имею. Идет?- Ты что имеешь в виду? – она сделала резкое движение рукой, и пустая бутылка покатилась по полу.- Ты знаешь, - ответил я.- Да ты понимаешь, что предлагаешь? Ты, наверное, от одиночества совершенно свихнулся! Ты совсем идиот?! Мы же брат и сестра. Как у тебя язык повернулся? А я еще разоткровенничалась с ним! – лицо ее просто пылало, это было заметно даже в сумерках. Глаза горели черным пламенем. Она резко поднялась с шезлонга и стремительно вышла.Мне было ужасно стыдно за сорвавшиеся слова. Я вел себя действительно как идиот. Какое-то помутнение. Вероятно, эти наши откровенные разговоры сорвали какой-то предохранитель.Когда я робко постучался в дверь ее комнаты, мне открыли не сразу.- Прости меня, Любочка, - проговорил я тихо, - что-то на меня нашло. Прости…Она взглянула на меня и едва заметно улыбнулась. - Ладно уж, дурачок мой. Так и быть. Принеси-ка ты чего-нибудь крепкого, например, бренди. Надо успокоить нервы, нервишки на сон грядущий.- Будет исполнено, - сказал я уже на пути к бару.Бренди мы пили, глядя друг на друга. Она молчала и я молчал.Затем я пожелал ей спокойной ночи.ПолнолуниеЯ проснулся в начале ночи. Было видно еще сереющее небо – угасший след заката. Я проснулся от тихого стука в раму открытого окна. На балконе моей спальни стояла Люба, закутанная в простыню. Я летом всегда сплю совершенно обнаженный из-за жары, но закрывшись простыней почти с головой, чтобы спастись от комаров. Я приподнялся на кровати.- Пойдем, освежимся в бассейне, - предложила Люба.- Сейчас?- Ну да, а то жарко ужасно.- Оч. романтично. Купаемся голыми при луне.- Вот, вот. Ночное приключение в духе Тысячи и