Студент из кромешной Сибири, приехал в Стольный Град за материалами для Самиздата, чуть не был " свинчен" с Арбата "бересой" (милицией), нашёл ночлег и убежище в комунне Хиппи, на окраине Москвы. - Вот здесь перенайтуешься. Располагайся, на ивнинг пеплы прихиляют, сейчас здесь герла с бебиками. Дверь за моей спиной щёлкнула замком Из крошечной прихожей шагнул в громадную пустую залу с единственной закрытой дверью (позднее узнал, что там, в махонькой комнатке весьхозяйский скарб:мебель, чашки-ложки, половики, "всё-всё туда утрамбовали и дверь заколотили"), других закрытых помещении нет " у нас ни кто ни от кого не прячется", сквозь пустые проёмы виднеется ржавь унитаза, край стоячей ванны, посреди пустого пространства залы - сооружение: двери, когда-то прикрывавшие кухню, сортир, ванную установлены на ящики, застелены матрасами и окружены бордюром из маскировочной сети - по этому манежу ползают гугукая трое разновеликих грудничков. Ещё один жизнерадостный ребёнок девочка, в майке на вырост, о года полтора, носится на трёх конечностях по периметру залы, сшибаясь с монументальными, в мой рост, музыкальными колонками, студийным усилителем на стойке с дорогущим навороченным японским чудом - проигрывателем. Сглатываю слюну, вижу кучи виниловых "пластов", судя по фирмовым конвертам - немыслимых стоимости и качества. (Годом позже, с одним из этих хипарей, я очутился на Кавказе, на даче Юлиана Семёнова, и дочь Семёнова, подруга хипаря, ногой отодвигала гору видеокассет, приглашая нас в свой апартамент. Видеомагнитофон в те времен менялся на автомобиль, или на "однёшку" где-нибудь в Мытищах). - Привет! Оглядываюсь, кроме детей, в зале, на стене, прямо на остатках обоев, портрет Ленона, в проволочных очках, с гитарой. На противоположной стене - яблоко, зелёное, с брызгой крови на боку. Яблоки ведь не здороваются? - Привет! Эй, хеллоу! В зале ещё один ребёнок, девочка неопределённого возраста, в туничке неопределённого цвета, явно несовершеннолетняя, Вывернув пяточки на коленки ( поза лотос?) сидит лицом к манежу, спиной ко мне. Из всей мебели в зале - армейские одеяла , прямо на полу. И пацифики, круг с лапкой голубя внутри. И следы обтаявших свечей на подоконнике, догоревшие до конца спички на жестянке... . Почему-то вслух напеваю: "Вот горит звезда моя субботняя, Равнодушна к лести и хуле.., Я одену чистое исподнее, Семь свечей расставлю на столе". От манежа, в тон мне, доносится: - "Барух Ата, Адо-най, Эло-Эйну, Мелех Аолам Ашер Киджану.." А почему в Москве свечи зажигают на 22 минуты позднее, чем в Иерусалиме? Наши все на аске, к вечеру, может, вернутся. А у тебя похавать есть чего? У меня было. Здесь же, на полу, распотрошили остатки моего дорожного пайка, а пакет молока отправился на кухню, кипятится для чилдров. Пищевая кома ( кто знает - поймёт) овладела мной, опять-таки двух суточное бессонное мотание в вагонах. - Если не в стрём, собери одеяла и ту слип. На последних крохах сознания стягиваю с себя одежды, сгребаю пару одеял к стене, укутываюсь третьим, последнее что вижу, проваливаясь в беспамятство, - сосредоточенное лицо странствующего годовалого ребёнка, переваливающегося через меня, и девочку, что кормит из бутылочки чилдренят в манеже. Просыпаюсь от света Луны, слепящей во всё не зашторенное окно. В этом же свете обнаруживаю манеж с живописно спящими детками, а
Строгая тётя Таня (Части 8 - 9) 
webmaster@3iks.ru