и начал вариться этот погибельный дурман, этот греховный вересковый мед, один черт знает с какими травами.
На День рождения Жени, внука Силантьевой, Аглая привезла ему яркую коробку, перевязанную розовыми лентами. - Ух ты, это подарок, да? - Встрепенулся именинник и попытался зубами разорвать широкую ленточку. - Ножницы же есть, - показала гостья ножницы и аккуратно взрезала материю. Извиваясь розовой змеей, лента скользнула на паркет дубовый. - Что это? - Удивлялся парень расправляя на руках кусок черной ткани. - Это платье насельницы, - надменно приподняла игуменья бровь свою черную.
- Кого? - Переспросил Евгений. - Монахини. - А зачем оно мне? - А как ты иначе собираешься жить в женском монастыре? Будешь носить платье. - Нет, нет, нет! - Заупрямился юноша, отпихивая коробку.- Ни в каком монастыре жить я не буду. - Будешь, как миленький! - Жестко отрезала наставница, - мне вверена твоя нравственность, и блюсти мы ее будем в монастыре, и не перечь, пожалуйста - тебе же хуже. Меряй платье, посмотрим как сидит, может, где что ушить придется. Одаренный неумело взялся за рясу.
- Испроси благословения, недотепа! - Благословите. - Благословите, досточтимая матушка Аглая. - Благословите, досточтимая матушка Аглая. - Благословляю. Теперь разденься догола, потом облачайся! - Командовала «стилистка» рыжая. - Ну, мне стыдно, - захныкал проказник. - Выйдите, я сам примеряю. - Одеяния не простые, без меня не поймешь, что куда. И ломаться тут нечего. Привыкай, я твоя водительница! Заодно погляжу на тебя, а вдруг ты девка - девица?
Евгений не мог понять, шутит она или серьезно. А милфа сама смахнула с него футболку, расстегнула ремень на джинсах. Наконец, жутко стесняясь, он из трусов своих вышел. Эта дама пиковая не без иронии оглядела его, взгляд на отростке остановила. - Дрочишь часто? - Спросила она и приняла его робкие яички в ладонь свою горячую. - Вижу, часто, потому такой маленький. Да шучу я, прости Господи! - Дышала она ему в ухо. Неофит ежился, играл плечами и прикрывался руками слабыми.
- С невестой своей спишь? - Продолжала похабный допрос матрона, мошонку его сжимая и комкая. - Не-ет, - парнишка жеманился, стараясь не смотреть на матушку. - Смотри, до свадьбы нельзя. Помнишь, что бабка написала? А то в миг без наследства останешься! - Помню.
- Побреем тебе все тело, в монастыре будешь ходить без белья нижнего. Пожалуй, сделаем тебе депиляцию полную, чтоб от девок не отличался. А то мало ли чего. И волосы на голове отпустишь, как у девки чтоб.
Искусительница игриво надела на голову голову юноше голому клобук, расправила по плечам покрывала тройственные, прогнавшие по чутким лопаткам «насельницы» легкие струи воздушные: - Ты что дрожишь, тебе холодно?..
Монастырь представлял из себя целый комплекс зданий и сооружений старинных, включающих три храма, семь церквей домовых, архиерейский корпус с трапезной праздничной, библиотеку, лавку монастырскую, музей, галерею и три скита - это удаленные поселения.
Не смотря на сравнительно молодой возраст, славилась обитель уникальными целебными сборами и чаями из трав, а так же медом вересковым, который собирали с медоносов, монастырю подконтрольных.
Этот чудесный мед с большим успехом на окрестных ярмарках и даже в столице продавался. Слава о нем ушла далеко за пределы стен монастырских, в периметре которых был хорошо заметен корпус архиерейский. Его восточное крыло для игуменьи предназначалось. Ее покои были пышно украшены. Вот как описал это убранство очевидец талантливый: «К двум небольшим анфиладам в бельэтаже вела парадная лестница. Среди изящной барочной лепнины можно разглядеть вензеля, гирлянды из цветов и фруктов и пальмовую ветвь, — символ отречения от дел мирских».
Евгению была выделена келья, но это скорее для отвода глаз. На деле же благочестивая
Влажная уборка 
webmaster@3iks.ru