достаточно впечатлений и еще предстояло облегчить свои тестикулы в подходящий момент подальше от материнских глаз. Он даже не пытался представлять себе мамино купание: сняла ли она рубашку целиком или плещет воду на открытые участки своего тела – эта картина заставила бы его сдаться раньше времени, потому что сопротивляться нахлынувшему потоку внутри разгоряченного, до предела затвердевшего пениса было бы невозможно даже для прожжённого ловеласа.
— Тош! Тоша! – Донеслись крики с улицы. – Иди сюда срочно!
Антон рванул сразу. Не то, что он ждал приглашения, просто в незнакомой ситуации все ему казалось опасным. Вера выглядела беспомощной, скудный свет неба в разрывах облаков был непривычен глазам, но достаточен, чтобы различать увиденное.
— Тош, придется тебе мокрым вытираться, - извиняющимся тоном произнесла Вера и протянула ему сырое полотенце.
Как ни старалась она крепиться духом, неудобства брали свое и случилось так, что в процессе купания ее махровое полотенце все-таки выскользнуло в ведро с водой. Тогда она одновременно придерживала подготовленное полотенце и стягивала трусики, чтобы их постирать в остатке теплой воды. Когда несчастье произошло, пришлось повязать промокшую рубашку рукавами на поясе и только тогда звать сына на помощь.
— Тош, выжми его хорошенько, тебе им еще вытираться, - набравшись терпения, попросила Вера, - и поищи какую-нибудь веревку, чтобы белье развесить.
Но Антон не отвечал. Сквозь сумрак он смотрел на нее и этот его плотоядный взгляд уже не имел того раздражающего эффекта - слишком устала Вера для такого рода условностей. Не имела она сейчас сил бороться с неуемной самцовой энергией Антона. Спокойно в присутствии сына она достирала свои трусики, несколько раз их ополоснула и выжала над землей. Она все это делала молча, позволяя сыну себя разглядывать, глазеть на трясущиеся от полоскания белья повисшие бидоны. И при этом усталая женщина избегала энергозатратных слов запрета. А брань требовала энергии и еще какой! Следовало бы поторопить Антона с бельевой веревкой, но он стоял как завороженный – только сейчас глупыш заметил, что титьки (это было мамино словечко) были разного размера. Точнее под маечкой они казались одинаковыми, но, когда повисали свободно, одна сильнее тянулась вниз, чем другая. Эта ее особенность казалась даже умилительной оттого, что совершенство маминого тела все-таки имеет маленький недостаток. Левая титька легче держала форму и была по-юному приподнята, а вот правая будто устала быть упругой и слегка оттянулась в ущерб объему. Вытянулся и ареол соска. Рассматривать эту часть тела можно было бесконечно и даже окружающие звуки не пробивались в сознание мальчишки.
— Тош, - Вера произнесла почти шепотом, - мне это совсем не нравится…
Женщина стояла перед сыном, держа в руке свои мокрые трусики. Ждать от него бельевой веревки было бесполезно. Вдруг лицо Антона исказилось, его губы искривились, будто он собирался чихнуть, но тут же расплылись в блаженной улыбке. Борьба длилась всего несколько секунд и ее исход был предрешен, но Вера была достаточно опытна, чтобы распознать этот сдавленный грудной стон – Антон получил облегчение, неземное наслаждение от того, что теплая струя, наконец, освободила его от нестерпимого зуда. Как ни старался мальчишка, но самое неприглядное произошло на глазах его матери.
Она спокойно развесила свои выстиранные трусики на сухой ветке и вместо того, чтобы в доме переодеться в свою одежду, принялась за новую работу. Ругаться и понукать было бесполезно, не в том состоянии находился виновник, чтобы внимать ее поучениям. Сама она вылила из ведра остатки мыльной воды на землю, наполнила его студеной колодезной водой и поставила на огонь. Предосторожности
Светлана Анатольевна 
webmaster@3iks.ru