отчаяние. Глаза отца впились в мое лицо, полные ужаса, будто увидел приведение. Мать же уже готова была расплакаться: губы дрожали, глаза наполнялись слезами. Немая картина, время будто остановилось и только шум воды давал понять, что мы еще в настоящем. Румянец похоти и возбуждения, подкрашенный алкоголем, пропал с лиц родителей, оставив только мертвенно-бледный оттенок с капельками воды. Прошло пару минут, не более, но они тянулись словно вечность. Рано или поздно кто-то должен выйти из оцепенения и разговор начнется. Ил начнутся крики. Этот момент подходил, и становилось только тяжелей от этой мысли...
В себя первым пришел отец. В жизни, рассудительный и спокойный, он всегда находил выход из любого положения и оставался хладнокровным и расчетливым. В это раз все было так же, только с одним "но": испуг с лица отца не сошел. Подскочив с пола, он бросился к вешалке в ванной, на которой весели всегда чистые и свежие полотенца и халаты. Сдернув один такой, он его накинул на маму, попытавшись спрятать ее голое тело, но руки его явно дрожали и движение были дергаными, не последовательными, от чего халат был использован как плащ, что закрыл спину, но не остальное. Мама все также сидела на краю ванной и не шевелилась. Слезы стекали по ее щекам, смешиваясь с капельками воды на лице, губы дрожали, пытаясь что-то сказать мне. Ее глаза безотрывно смотрели на меня, будто прося прощения. Отец даже не пытался прикрыть себя, понимая и так, что это уже бесполезно. Он стоял возле мамы, положив ей руки на плечи, и его глаза, полные грусти, смотрели будто в пустоту. В себя наконец-то пришел и я. Подскочив с пола, выпалив на столько громко, на сколько мог позволить себе с пересохшим горлом "Извините, я ничего не видел!", рванул со всех ног к себе в спальню. Уже закрывая дверь своей комнаты, я услышал мамин плачь.
Я опять забылся сном. Как я уснул, я даже не помню. Видимо, стресс подействовал как сильнейшее снотворное. Однако сон мне покоя не принес. Образ отца и матери, что занимаются сексом, не покидал меня. Будто слайд-шоу, я просматривал вновь и вновь, как мама сидит в ванной, а отец отсасывает ей. Под разными углами, то приближаясь, то отдаляясь, я видел все до деталей: хрупкое, но такое манящее мамино тело, ее сочные и упругие груди, торчащие соски в ярко-розовых ореолах, не больших, но и не маленьких, ее бархатную кожу, словно бусинками, покрытую капельками воды. И член, мясистый, изрезанный венами, толстый и длинный, словно как у первоклассного порно-актера афроамериканца. Он был единственной деталью, что никак не соотносился с остальным образом мамы, будто его приделал в фотопоше как-то озабоченный школьник. Он казался чужеродным, неестественным. При этом он был продолжением тела этой женщины, красивой и нежной, словно ангела.
Между ног матери отец с наслаждением, с нескрываемым удовольствием игрался с тем, что у мамы было между ног. Даже сидя на полу перед ней, он был большее ее: мускулистое смугловатое тело, волосы цвета черной смолы, мокрые и блестящие от воды. Он сидел боком к двери, но даже в такой позе я видел все его тело, каждый мускул, шикарный торс, грудные мышцы, размерам которых могут позавидовать даже некоторые женщины. А между его крепких ног стоял колом член. Он был немного меньше маминого, сантиметров 20, не более, однако в толщине он был гораздо больше, обрезанный, пульсирующий, он был органичным продолжением здорового тела отца. Головка блестела от выделяемой смазки, которая уже стекала по мощному стволу, и отец изредка подрачивал
Рассказ который был... 
webmaster@3iks.ru