она дрожащим голосом. "Это невероятно! Я не знаю, смогу ли я произнести эти слова!"
"Все в порядке, мама. Конечно, ты можешь рассказать мне... все, что угодно. В чем дело?"
Растерянная и открыто плачущая, Валентина встала, подошла к ванне и опустилась в нее, горячая вода не произвела на нее никакого эффекта. Ее руки закрывали лицо, она едва могла внятно говорить.
"Это так ужасно! И я так одинока!" плакала она. "Твой папа и Лида! Они..."
"А как же Лида и папа? Что с ними? Они?"
"Я видела их, Димочка! Они... они... имели отношения... сексуальные отношения... они трахали друг друга! Я видела их несколько недель назад. Я не знаю, как долго это продолжалось. Мы с твоим папой не спали в одной постели уже несколько месяцев. Мне так одиноко!"
Дима пытался понять, почему его отец и его сестра трахаются друг с другом. Не делал ли он сексуальных попыток своей сестре, но получил отказ. Теперь мать говорила ему, что его отец получает киску, которую он хотел весь последний год.
Пузырьки теперь очерчивали только края его тела. Пузыри, покрывавшие его тело, теперь рассеялись до такой степени, что он был почти обнажен. Его большой член лежал на животе. Дима перевел взгляд с его хорошо видимого твердого члена на лицо матери. Она убрала руки от лица, но, казалось, не замечала этого. Он не делал никаких попыток скрыть это.
Что так быстро вызвало его эрекцию? Если он приставал к своей сестре, то, возможно, он также смотрел на свою мать как на сексуальное существо? Если да, то вызвало ли это ее обнаженную правую ногу и бедро так близко к его лицу? По правде говоря, у него были сексуальные фантазии об сестре, так что, возможно, и о матери тоже.
"Я не могу в это поверить, Димочка!" Она плакала. "Я так одинока. Так очень одиноко!"
И снова, не выдержав, Валентина потянулась и взяла правой рукой твердый член сына.
"Неужели я настолько плохой человек?" спросила она, медленно начиная качать член в своей руке.
"Нет, мама, ты не плохой человек". сказал он, пытаясь успокоить свою мать. Пытаясь удержать свое тело от напряжения! "Я не знаю, почему они так поступили, но это не твоя вина".
"Мне так одиноко! Ты должна пообещать, что сохранишь это в тайне. Пожалуйста!"
Дима не знал, что именно нужно держать в секрете... трахающихся отца и сестру... или мать, гладящую его член, сидя с ним в ванне. Одно можно сказать наверняка: слова матери "мне так одиноко" относились не к душевному, а к физическому одиночеству.
Он наклонился вперед, как мог, чтобы обнять мать, утешить ее. Поскольку она не ослабила хватку на его члене, а продолжала его накачивать, он начал целовать ее шею и плечи. Она не делала никаких попыток остановить его. Смело, он начал ласкать и сжимать ее большие груди обеими руками за пределами махровой рубашки с овальным вырезом.
Махровая ткань - очень легкий материал, но когда она намокает, то становится тяжелой и теряет все свое тело. Брюки были насквозь промокшими. Рубашка уже начала впитывать воду из ванны, а руки Димы только добавили воды, в результате чего она обвисла, обнажив верхнюю часть груди. Он начал осыпать поцелуями обнаженную верхнюю часть груди. Это внимание заставило ее руку крепче обхватить его член, сжимая и натягивая его. Он активно потянул намокшую ткань вниз, обнажив обе груди. Он принялся сосать ее левый сосок.
"Ты должен хранить наши секреты, Димочка?"
"Буду. Ты знаешь, что буду!" заверил он ее.
Она не была склонна вставать на колени, но сосать член ей было не трудно. Свободной ладонью она надавила на
Моя Анюта 
webmaster@3iks.ru