кабинете сия машина стоит, да только он тоже из тех, кто инструкцию читает по факту поломки.
Люба умного совета послушалась, на стул забралась и давай сзаду ту технику осматривать. Результат тот же, как если бы никуда и не смотрела. Что она там лицезреть хотела? Заднюю стенку машины? Ну увидела. Полегчало?
С недавних пор у нас в конторе все женщины поголовно независимо от возраста платьица стали носить по моде шестидесятых годов прошлого века. То есть двадцатого. Не путать с девятнадцатым. И эти платьица едва задницы им прикрывает, до того коротенькие. Вот стоит Люба на стуле, наклонилась, а платье-то и задралось. И вся её задняя комплекция, обтянутая белыми трусами, выставилась в сторону Сергеича. Тот от такого вернисажа даже очки снял, ибо запотели. Выставился на ту картину неизвестного художника, глаз отвесть не может.А посмотреть есть на что. Художник обрисовал натуру широкими мазками, не жалея краски. А чтобы было лучше видно всю картину в целом, встал Сергеич со стула и приподнял занавеску платья, которое мешало осматривать картину в целом.
Вот это другое дело. Сразу открылся шикарный вид на всё полотно. Люба вроде как возмутилась. Вроде даже серьёзно. Вы, - говорит, - Виктор Сергеич, зачем мне подол задираете? Какой ваш интерес в этом действии? Посмеяться хотите над женщиной али чо? А тот и отвечает. Какой, мол, посмеяться. Полюбоваться хочу. Слишком уж у вас, Любовь матвеевна, вид с этой стороны шикарный. Прям как на картинах Айвазовского. Та переспрашивает, вся в непонятках, что, мол, Айвазовский всё про море рисовал картины. И какая связь между её задницей и морем? А Сергеич в ответ ей, что мол его от такого пейзажа и натюрморта штормит, как на тех картинах мариниста. Вот и вся связь. Но на всякий случай, пусть ей эти слова и польстили, Люба всё убрала руки любителя живописи и подол одёрнула. Только вот со стола не слезла, а ещё сильнее наклонилась. Тут уж в мозгах Сергеича зашумел прибой, в ушах рокот прибоя, даже слегка заштормило, рискнул от потрогать ту часть пейзажа или натюрморта, которая особо выделялась между полупопий.
Нормальное такое местечко. Слегка влажное, что чувствуется даже сквозь ткань трусов, горяченькое. И мягонькое, словно мамкина титька, которую в далёком детстве смоктал. Люба пропищала что-то навроде того, что такое излишнее внимание не даёт ей сосредоточиться на работе, а у неё меж тем той самой работы полным полно и она, в отличии от конторских вертихвосток, не имеет свободного времени заниматься на службе всякими глупостями. К тому же статус замужней женщины тоже имеет сдерживающий фактор. Сергеич заметил, что он, мол, ничего такого и в мыслях не держал. Что он просто так, как любитель красоты. Эстет типа он. А та в ответ, что вместо того, чтобы заниматься глупостями, помог бы справиться с этим чёртовым агрегатом, в душу и креста его иностранную маму, во все щели её и ещё с переворотом. И со стула слезла, утвердившись на полу.
Сергеич с умным видом начал тыкать во все кнопки, побуждая зависшую машину к жизни. А Люба на стул села и смотрит внимательно, науку запоминает. Сергеичу, конечно, не в радость, что самую симпатичную деталь своего шикарного тела Люба спрятала, притулив её к сиденью стула, но обещал же помочь.
Потыкал Сергеич кнопочки, а потом до него дошло, что в том агрегате просто бумага закончилась. Так Любе озвучил. И сказал, что бумага на нижней полке стола и пусть Люба сама её достаёт. Это же наклоняться надо, а у него животик приличный, вроде как на пятом
Розовый лисенок. Глава 2: Сестричка 
webmaster@3iks.ru