Я выбежал из дома так быстро, как только могли нести меня мои ноги. Короткими, быстрыми шагами я сбежал по ступенькам крыльца. Я пытался добежать до травянистой площадки, но знал, что не успею. Когда я достиг тротуара, сдерживаться было уже невозможно. Оно выходило быстро и сильно, и у меня не оставалось выбора.
Поэтому я остановился на месте, наклонился и положил руки на колени для опоры. Затем меня жестоко вырвало.
На тротуаре лежали не только "Воппер" и картофель фри, но и молочный коктейль. Там было еще много всего. Вместе с вырванными кусками еды была боль, которую мне пришлось пережить, и желчь, которую мне пришлось проглотить. Осознание того, во что превратилась моя жизнь, было слишком сильным для меня.
Там, в разноцветной рвоте, лежал мой брак - все 10 лет его существования.
Позади себя я услышал шаги, доносящиеся из дома. В отличие от тяжелых звуков моих ног, эти шаги были более легкими и босыми. Стук босых ног по твердой земле, следовал за мной, пока они не оказались рядом со мной.
— Арти, пожалуйста... - услышал я, когда почувствовал, как тонкая рука обхватила меня.
Я яростно стряхнул ее, спотыкаясь, попятился назад, чтобы добраться до машины.
— Отойди от меня, Пейдж! - крикнул я, когда слюна со вкусом рвоты, вылетела у меня изо рта.
Я шарил в кармане в поисках ключей и проклинал руку, которая отказывалась работать должным образом. Она была дрожащей и неконтролируемой. Я чувствовал себя, как тот детский автомат в торговом центре. Это тот самый автомат с клешней, который слабо пытается схватить плюшевого медвежонка, чтобы поднять его, переместить через щель и опустить приз для счастливчика, который заплатил всего 25 центов. Когда я, наконец, взял в руки ключи, я нажал кнопку на пульте, чтобы отпереть двери.
— Арти, остановись. Пожалуйста. Давай вернемся в дом и поговорим, - умоляла она меня.
Я ничего не ответил ей. Вместо этого я сел в машину и закрыл дверь, чтобы отгородиться от нее. Затем я заглушил ее, включив зажигание и нажав на газ. Вопль двигателя, сделал ее крики протеста неслышными.
Перед тем как уехать, визжа шинами, я в последний раз взглянул на жену. Она стояла, одетая только в халат. Ее руки были свободно скрещены на груди, как будто она обнимала себя. Ее волосы были мокрыми и взъерошенными. Озабоченное выражение ее лица, не заставило меня забыть о том, что это лицо делало всего пять минут назад.
Когда мы встретились взглядами, я кое-что увидел. Вернее, я увидел отсутствие чего-то. Даже сквозь ее беспокойство и заботу обо мне, я увидел... ничего. Никакой любви. Ни уважения.
Ее полусерьезные мольбы о том, чтобы я зашел и поговорил, были просто серией пустых слов. Это были слова, которые она должна была сказать в такой ситуации. Она не пыталась остановить мой уход. Она не стучала в окно, отчаянно протестуя в знак любви ко мне. Она даже не бросила старое клише "все не так, как кажется". Ее поверхностное беспокойство, было просто показухой. Ничего больше.
Она не любила меня. И не любила уже некоторое время.
Это был самый сокрушительный удар. Он был более сокрушительным, чем вид ее в душе со своим любовником. Пять минут назад, она стояла перед ним на коленях, словно молилась ему. Ее голова покачивалась взад-вперед, над его твердым членом. Он исчезал в ее рту и снова появлялся, покрытый ее слюной. Ее обручальное кольцо, казалось, засверкало, когда она обхватила рукой его ствол, чтобы помочь оральным манипуляциям. Все, что он чувствовал в этот момент, было так хорошо, что ему пришлось прислониться к стене,
Наука побеждать 
webmaster@3iks.ru