неторопливо начинаю есть сам. Кусок за кусочком, до тех пор, пока на тарелке не остаётся слой блестящего растительного масла. У Тильды ещё пару раз урчит в желудке. Упрямая. Уверен, есть масса способов укротить таких сучек, как она. Но я решаю начать с голода. Хочу посмотреть, как она себя поведёт, когда совсем прижмёт к стенке.
Говорю ей:
— В следующий раз, когда я что-то предложу, отвечай. Молчание я не принимаю. Иначе ничего не получишь. Тебе оно надо? - и ухожу.
Но мои слова никак на неё не влияют. На обед она вновь молчит, не отвечает, ровно как и на ужин. Вновь сижу перед ней на табуретке и доедаю сваренный рис с овощами. Я прямо сейчас могу засунуть в неё что захочу. Нагнуть и мучить все её щели, и мне ничего за это не будет. Она моя. На секунду мне даже хочется сменить вектор направления воспитания и поступить. Но нет. Тогда это будет утеха ради утехи. А мне нужно добиться покорности, которая достигается путём грамотных действий. Нельзя сразу пускаться во все тяжкие, есть риск надломить её состояние, которое, однако, зависит от характера и темперамента.
И на следующий день моё терпение вознаграждается. Утром я вновь спускаюсь к ней. В качестве завтрака - овсяная каша. Когда я подхожу к кровати, Тильда уже замечает моё появление, и запах свежей овсянки тоже.
— Ну так что, хочешь поесть? - спрашиваю я.
На сей раз на кивает головой.
А я ей:
— Нет, так не годится. Если хочешь есть, скажи об этом, - говорю я.
И после недолгого раздумья её губы шевелятся:
— Хочу... Я хочу есть, - неуверенно шепчет она.
— Тогда держи, - молвлю и протягиваю ей фиалку с кашей.
Она ест торопливо и глотает как-то с тяжестью, будто бы не ела целыми месяцами.
Говорю ей:
— Некуда так спешить. Подавишься. - Но фиалка в её руках уже пустая. Спешу добавить: - Видишь, не так уж и сложно сказать пару слов, чтобы получить от Хёрба еду.
Тут она выдаёт:
— Хочу ещё, - и смотрит на меня во все глаза.
Но я не собираюсь вскармливать свою рабыню, как какую-то свинью для убоя, и идти за тёплым харчем при каждой её просьбе. Она приобретена для иных задач. Вырываю фиалку из её рук и отвешиваю пощёчину. Сам удар выходит слабым, но ей этого хватает. Любую дерзость нужно пресекать при первой же возможности, иначе быть беде.
— Не наглей, - говорю. - Будешь получать ровно столько еды, сколько я приношу. Поняла меня?
Она держится за покрасневшую щёку.
— Отвечай! - кричу я ей в лицо.
— Поняла.
— Вот и отлично. Воду я чуть позже занесу. - Разворачиваюсь и ухожу.
Мои первые требования к Тильде весьма прозаичны. Я лишь хочу, чтобы она поняла новый окружающий её мир. Новую реальность. А нынешняя её реальность такова: она - рабыня, а я - её хозяин. И каждый раз, перед тем как передать ей очередную порцию еды, я требую от неё нужных слов. Она не упрямится и говорит всё, что я хочу услышать. Хорошая девочка.
— Даже не вздумай думать о побеге, - говорю я в четвёртый день её прибывания в моём подвале. - Посмотри на своё предплечье. Знаешь, что это? А я объясню. Это клеймо. Ты теперь помечена как рабыня. Как моя рабыня. Это мой знак. В этом городе полно таких, как ты. Ты не одинока в этом плане. И если ты вдруг решишь схитрить и попытаться сбежать... Всё равно далеко не уедешь. А когда ты вновь окажешься в моих руках (а это случится в
Наташа. За гаражами. 
webmaster@3iks.ru