изделию, вдруг показавшемуся ей на ощупь необычно тёплым.
Носовые пазухи её от неожиданности расслабились. Сладковато-удушливый запах хлынул прямо ей в ноздри.
Изучая покоящееся в её руке изделие, которое явно ещё минуту назад — о ужас — касалось чьей-то плоти, Элен невольно сжала на миг пальцы.
Что-то белёсо-прозрачное забрызгало её руку.
«Какая гадость».
Выронив презерватив на ковёр, девушка оцепенело рассматривала собственные пальчики, запачканные мутновато-молочной жижей. Рефлекторно поднеся их почти к самому лицу — отчего запах стал ещё острее, ещё тошнотворней, ещё непереносимей.
Передёрнувшись всеми чёрточками своего миловидного личика, она поспешно отёрла руку о край платья. Покраснев ещё гуще от мысли, что эта жижа, остатки этого запаха будут теперь частью её одежды, станут теперь сопровождать её всюду.
До ближайшей стирки, по крайней мере?
Словно в попытке убедиться, удостовериться чутьём, что вытерла пальцы надёжно, Элен поднесла руку к самым ноздрям и втянула воздух.
— Тебе ведь нравится так стоять на коленях, не правда ли?
Внезапно донёсшийся откуда-то голос вверг её в шок, почти лишил сознания, заставил ощутить себя преступницей — и приговорённой — одновременно. Элен не могла ни вскочить, оправляя платье, ни объясниться перед обладателем голоса — она как будто утратила дар речи и дар перемещения сразу.
Секундой позже, впрочем, дыхание её чуть успокоилось. Она поняла, что голос этот доносился из-за двери — и, судя по приглушенности, мог обращаться не к ней.
Включенный в номере телевизор?
— Да, господин. — Этот голос был ещё тише, его едва можно было различить, в нём слышалось раболепие и нечто ещё еле уловимое — оттенок игры?
Помимо воли Элен припала глазом прямо к широкой замочной скважине.
Девушка.
Года на три старше её, каштановолосая, совершенно обнажённая. С тенью изумления Элен заметила на её шее ошейник с шипами — такие, как туманно вспомнила она, почитались когда-то за рабский знак.
Ширина замочной скважины и ничтожная толщина двери позволяли Элен, чуть смещая глаз, рассмотреть незнакомку во всех подробностях.
Та стояла на коленях, низко опустив голову. Чья-то мускулистая загорелая рука нежно поглаживала её тёмно-коричневые вихры.
Чья?
Чуть изменив точку обзора, чтобы разглядеть мужчину, Элен оцепенела вновь. Нет, конечно, все расы по-своему достойны места под небом — так всегда говорила её мать. Но стоять на коленях перед чернокожим?
Быть может, она — пленница? Рабыня?
— Тебе ведь нравится быть послушной сучкой, правда? — Загорелая, а точнее, просто темнокожая рука снова взъерошила каштановую шевелюру.
— Да.
Элен передёрнуло от одного звука этого голоса, столько сладости, трепета, потаённого предвкушения и развращённости прозвенело в коротком простом слове. Теперь она не могла сомневаться — если эта девушка и рабыня, то рабыня по собственной воле.
— Да, господин, — подчеркнул мужской голос. Пальцы вцепились крепче в девичьи волосы, встряхивая голову их обладательницы, вынуждая её поднять лицо.
— Да, — девушка облизнула губы, — господин...
Зачем она делает это?
Элен, понимая, что ей давно следовало бы оторваться от замочной скважины и вернуться к своим делам, тем не менее не в силах была оторваться от завораживающего зрелища, противоестественностью своей словно сковавшего её, лишившего её воли.
— Ты ведь знаешь, как доставить удовольствие своему господину, не правда ли? — Мужчина сделал полушаг вперёд, позволяя рассмотреть себя через замочную скважину целиком. Зрительнице захотелось зажмуриться, но она, несмотря ни на что, продолжала смотреть.
— О да, — едва-едва слышно прошелестело в ответ, — мастер...
Что она делает?
Не поверив вначале своим глазам, в следующее мгновенье Элен ощутила тошноту. Отклеившись наконец-то от замочной скважины, она несколько секунд тяжело дышала, не в силах овладеть собой.
Как можно дойти до подобной степени падения, такого унижения себя? Она облизнула губы и её словно пробило молнией — она припомнила точно такой
Страсть Шерил. 
webmaster@3iks.ru