была в длинном разноцветном байковом домашнем халатике, который, кажется, спереди подозрительно топорщился. "Ну так и есть! - мелькнула мысль. - Она беременная!"
Обстановка в квартире была не просто роскошная, а ОЧЕНЬ роскошная. "Богато живут буржуи!" - мелькнула смешно мысль. Мы зашли на кухню. Вика махнула рукой в сторону тяжелого дубового табурета возле такого же колера дубового стола:
— Падай! Кофе?
— Наливай! - согласился я и пошутил. - А то уйду!
Минут пятнадцать мы, смакуя одну чашку кофе, потом другую, делились новостями об одноклассниках да и вообще по жизни. Потом я не выдержал и поинтересовался:
— Ты на каком месяце-то, Виктусь?
Она смутилась, поправила поясок халата и промямлила:
— На четвертом...
И вдруг ни с того, ни с сего добавила:
— Задолбал мой благоверный своей ревностью! Представляешь, Антох, никуда одну не выпускает, везде со мной водитель-телохранитель...
— А сейчас что случилось? - подначил я ее.
— Да мама в санаторий слиняла, - она махнула рукой. - А я рыбок покормить, кошку, цветы полить. Сюда вот отпускает, - она криво усмехнулась. - Доверяет, типа. Через час машина подойдет...
— Так что ж мы время теряем? - еще раз пошутил я.
— А я не знаю, что ты тормозишь... - с непонятной хрипотцой в голосе ответила она.
События сразу понеслись вскачь. Содранный халатик отлетел в сторону - прямо на кухне. Под ним не оказалось ни лифчика, ни трусов. Мои штаны тоже каким-то образом сами собой соскочили вниз. Причем с трусами вместе. Я впился в ее губы, подхватил и посадил на угол массивного стола.
"Должен выдержать!" - мелькнула мысль.
— Засосов не ставить! - оторвалась на миг она от моих губ.
Член тут же нашел дорогу, благо Виктошкины ножки раздвинулись сами собой. Я изогнулся (помня о трогательно торчащем животике...), всаживая до самых яиц. Мы стукнулись лобками. Так здорово. Вика взвыла, запрокинув голову. Я стал ожесточенно таранить членом ее тесное, хлюпающее влагалище. Неожиданно тесное. Приятно. По члену от головки до корня электрическим током прокатился короткий разряд неги, сладости, приятного возбуждения (всё в одном).
Набухшие белые груди терлись темными коричневыми сосками о мою грудь, обостряя ощущения. Мурашки буквально стадами бегали по телу туда-сюда. Кайф!
Вика тоненько взвизгнула и застыла, прохрипев:
— Стой! Замри!
Я сразу понял, кончила моя девочка... Замер. Она минуту-другую просидела неподвижно, потом устало выпрямилась, отодвинула руками меня. Член выскочил из влагалища. Вика соскочила со стола, развернулась, выпячивая круглую попку:
— Давай сзади!
Я ухватил ее за бело-молочные бедра, вонзил член - он нашел дорогу сразу, без всяких там "дай, направлю..." Вика опять выгнулась, взвыла:
— Больно! Потише, любимый!
Любимый? Я - любимый? Вот, зараза, что ж тогда замуж за меня не вышла, когда я предлагал?
Я энергично задвигал тазом, невзирая на ее просьбу, втыкая. что называется "по самые яйца", стукаясь о мягкий зад своим заросшим лобком. Надо отметить, что зад у Вики был роскошный: круглый, в меру широкий, мягкий. Коричневый "глазок" ануса был в обрамлении редких черных волосков. Я, не прекращая фрикции, указательным пальцем правой руки уперся в сфинктер, раздвигая его, просунул палец вглубь. Вика замычала - то ли протестуя, то ли от удовольствия.
— Давай в жопу? - спросил я. Голос прозвучал тяжело, словно я бежал марафон.
— Нет! - выдавила Вика. - Он у тебя слишком большой!
Странно... Вроде до этого мои 16 см ни у кого отторжения до этого не вызывали. Отторжения, в смысле, что "большой". Так, среднестатистический хуёк...
Но, видимо, ковыряние пальцем в анусе ей понравилось. Вика стала извиваться. Я участил движение. И тут меня накрыло. По телу прокатилась приятная истома, слабость. Я прижался к ягодицам и замер,
Один день из кораблядской жизни моряка 
webmaster@3iks.ru