внук, тоже дрочил на бабушку, и Рублев дрочил, и Вера Петровна тоже задрала подол и спустила трусы до колен. Только Саша и Наташа не трогали себя, а стояли и только краснели понемногу.
— Ничего! – утешил его Рублев. – Будут еще деньки золотые, поснимаешь. А теперь всем снять все, и строй, господа гусары! Дамы! Занять коленно-локтевую позицию возле стола рядом с тетей Настей!
Тетю Настю учить не надо. Жизненный опыт – большая сила! И Вере Петровне тоже объяснять ничего не нужно: отличное сочетание молодости и опытности. А девчонки засуетились, то с одного бока не забегут, то с другого, и топочут каблучками, как козочки. И еще один недостаток: робость. Никак трусы снимать не хотели. Пришлось Рублеву объяснять, что в трусах у них ничего не получится.
У Наташи еще был случай, правда, неудачный. «Сморчок» ей попался вяловатый, и обладатель «сморчка» нерешительный. Тыкал, тыкал, а потом позорно бежал с сексуального фронта. Но у Саши и такого опыта не было, только желание испытать удовольствие, о котором одноклассницы рассказывали, захлебываясь от восторга.
— А как, все-таки, встать, по возрасту или по росту? – робко спросила Наташа, прикрывая ладонями девственные грудки.
— А все равно! – радостно сообщил Рублев. – Нам тут сзади виднее, кто почем!
Он уже пристроился к Вере Петровне, и лишние разговоры его отвлекали. Наташа же терпеливо ждала, когда школьники закончат растягивать Сашину дырочку по очереди и, наконец, займутся ею. И дождалась. В нее вошел директор Лемех.
Говорят, что старый конь борозды не портит, хотя и пашет неглубоко. Врут! Директор пахал глубоко, недаром носил фамилию Лемех. Наташе сначала показалось, что не его «сарделька» проникла в ее сокровенное нутро, а целая колбаса «Любительская», которую иногда завозили в местное сельпо. Но даже получила некоторое удовольствие, когда Николай Васильевич впрыснул ей живительную влагу. «Если надумаешь вернуться в школу, я к твоим услугам», – сказал Лемех, выходя из бывшей девственницы. А потом мужчины поменялись...
Четыре раза за ночь кто-то входил и выходил из Саши, и к утру у нее ТАМ все онемело. И у Наташи онемело, но она на подгибающихся ногах ушла домой. И тетя Настя с Юркой ушли домой, а Саша осталась. «Что у нас уголка не найдется?», – спросил Рублев и, приосанясь, сам себе ответил:
— Найдется!
Он же, засыпая, подвел итоги минувшей вечеринки. Директор Лемех уверовал в свои силы после жизненных неурядиц, девушки стали женщинами, а школьники – мужчинами, а он, математик Рублев, был доволен просто по легкости натуры. Потому, что он был доволен всегда: зимой он радовался снегу и морозу, весной – солнышку и цветущим деревьям, летом – теплу и зелени, осенью – прохладе, фруктам в саду и овощам в огороде. И женщине. Любой и всегда...
Во блин даёт 
webmaster@3iks.ru