Он кое-что вспомнил, принялся искать в вышине и, окрылённый, прошептал:
— А ты тоже там есть! Понимаешь, твои волосы, они... неземные!
Они и в самом деле были неземные. Волосы любимой. На небе было их изображение - тусклое, но для умело рыщущего глаза нескрываемое отражение, как воплощение скромного, но величественного художника.
Саша снова протянул руку в сторону ковша и указал на едва приметную группу звёзд неподалёку. Эта тонкая кучка на небе ни для кого ничего не значила, но для него и для неё, особенно сейчас... Ведь это было созвездие Волосы Вероники.
Приглаженная и примасленная, погружённая в рассказы и романтичную болтовню, она вдруг снова воскликнула:
— А вон ещё звезда летит! И ещё, и ещё! Ух-х-х...
И её голос из мягкого стал каким-то дрожащим, будто от ветерка. Романтика в сердце девушки перетекла в тайное желание. То, нереализованное.
А метеоры шли и шли, и все из одного места. Из Персея. Августовский поток Персеид. "Ну т-ты, о-о... ну ты, Персей, даёшь..." - прошептала она отдалённо-восторженно, а её рука теперь держалась совсем в другом положении. Вероника согнула её и сама не заметила, как стала потихоньку эротично облизывать пальцы. Когда вылетала ещё одна звезда, и ещё, и ещё - все из одного места у Персея.
Наконец она отвела взгляд от потока. Он прекратился - видать, небесный герой на время кончил. Вероника опять посмотрела на ковш. Говорили же о нём, так может и там что-то найдётся... такое.
Она вглядывалась, и глаза её тонули в черноте ночи. Если бы увидеть со стороны - с хищным оттенком страсти. Она искала. Если не в жизни, не с ним, то хотя бы на небе. И всматривалась, а ночь открывала её пристальному взору каждую звёздочку.
И вот Веронике показалось... Девушка всплеснула руками. Различила ли она всю фигуру Большой Медведицы? Да, разыгравшееся воображение помогло. И вот, как в анекдоте, она увидела... Её на самом деле не было, но для Вероники она зажглась - ещё одна звёздочка. В том самом месте, которое превратит Большую Медведицу в Большого Медведя. И звезда, это место, стало раздуваться, вспыхивая Новой. Только для неё, в её неутомимых и жаждущих глазах.
Она обернулась к Сашке и вздохнула:
— Эх, милый... что ж от тебя добьёшься, - продолжила она шёпотом и тут же ясно, ласково, но с укоризной добавила: - Мой звёздный мальчик!
Часть 2. Грустный мой скрипач
Наталья Анатольевна возвращалась домой. Уже не такая молодая, но и не далеко не старая, она жила с пожилой матерью в высотке, которую отгрохали на окраине города в поздние годы СССР. Один из двух громоздких лифтов сломался и подлежал замене. Заодно с ним решили заменить и другой, который ещё был жив и даже, так сказать, вполне здоров. Надолго ли? Потому дом был включён в программу капитального ремонта. Вывешенное объявление белым по синему у единственного подъезда советской "свечки" (а сбоку - "колоса") можно было подытожить так: "Только лифты, а больше ничего не тронем. Пока".
И разгорелась злосчастная эпопея топанья пешком вплоть до 16-го этажа тем, кто там живёт-поживает. Деревянные упаковочные ящики с частями новоприбывших лифтов громоздились, загораживая проход. Самому, конечно, запросто можно пролезть, как и стайкой друг за другом. А вот если ты с коляской или большой поклажей... Топай как знаешь, переноси по воздуху. А дальше - по лесенке, по лесенке.
Вот и сегодня Наталья застучала каблуками по угловатым ступенькам, что прятались в боковом проёме. Тускловато освещённые лестничные пролёты казались нескончаемыми и словно сами набирали ход ломанными поворотами. От ставшего уже привычным подъёма у женщины в голове застучало. Мелодично.
Изнасилование 
webmaster@3iks.ru