Когда я пришел к ней, она стала сокрушаться. - Ужас. Ужас. - Что, так плохо? - Мне так и не удалось научить их правильно выделять при письме прямую речь. Тут я понял, что она, видимо, слегка тронулась рассудком. Она совершенно не восприняла смысл написанного, зато тщательно выверила грамматику и синтаксис. Потом я дал рукопись моему другу, работнику прокуратуры. - Посмотри, можно ли это печатать? - спросил я его. Он тоже читал повесть три дня. Вердикт он выносил, вальяжно развалившись в кресле. Тыча пальцем в наиболее откровенные места в тексте, говорил о строгой ответственности, к которой следует привлечь автора за вот эту фразу и за эту. - Смотри, вот паренек раздевает девушку. В девятом классе! Это невозможно! - А ты считаешь, в каком классе это возможно? - В каком? - на его лице блуждала улыбка. Он что-то натужно вспоминал. - В десятом! На двадцать третье февраля, - радостно заявил он. - А я тоже на двадцать третье, - чуть не воскликнул я, - только в восьмом. Но тут я осознал, что мой знакомый зациклился, так же как учительница, только на своем. Разговора, увы, не получилось. Тогда я вспомнил, что есть человек с совершенно свежим восприятием жизни. Только маленький. Недавно мою трехлетнюю племянницу спросили: "Ксюша, какой фильм тебе больше всего понравился? Из тех, что ты смотрела по видику?" "Про то, как дяденька с тетенькой лежали голенькие на диване, и он ее целовал и гладил" - ответила девчушка. Вот оно. Ребенок не знает, что он уже умеет бить ниже пояса. По догмам. Не мордобой разнузданных боевиков, не пальба в бесконечных детективах. И даже не мультяшки. И если потребуется, то пусть маленькая Ксюша будем защитником моих подростков. А еще лучше - судьей. Остальные рассказы Олега Болтогаева Вы можете найти здесь.
Пожизненная Рента 
webmaster@3iks.ru