Зина Ивановна - хозяйка квартиры, тётя Григория, 62-ух лет.
Место – бело-кремовая спальня со светло-матовым шкафчиком и большой кроватью с красно-белыми покрывалами.
— Проснись, Гриш... – снова, будто далеким эхом, услышал он её нежный голос. – Уже наступил вечер, а ты всё ещё спишь...
И, вновь, невольно пробуждаясь под её гласом, потоки розово-красного вечера мягко ударили по его карим глазам, отчего он, щурясь, увидел то, что, так и лежит на просторной кровати, а она, сидит на ней возле него!
— Извините, тёть Зин... - лишь смущенно пробурчал Григорий, непроизвольно краснея. – Извините, что, как всегда, я невольно ушел в очередную негу нахлынувшего сна...
«Вот это да! – в тот час, приподнимаясь в кровати, уже внутренне поразился он. – Я вновь в её спальне! И вновь она – тётя Зина - рядом со мною! Ооо, дааа!»
Преисполненный ослепительно-внутренней радостью, он, снова одетый всего лишь в белую майку, да синие шорты, всё ещё емко ощущал дивный разлив томного тепла в разгоряченных чреслах!
— Ну, это вполне в духе мужчин... - проговорив с добродушной иронией, улыбнулась Зина Ивановна. – Свершить «дело», да заснуть сном «младенца».
Как прежде, приятно благоухая в спальне карамельным ароматом духов, она была облачена в тонко-матовое в черных горох платье (откровенно распахнутое в районе груди!), прозрачные светло-коричневые колготки, да белые высоко-каблучные туфли на ремешке!
— Но, я всё же успел удовлетворить вас... - мягко возразил он блондинистой тётке. – Как вы и желали, я хорошенько вас отпердолил...
Вновь и вновь обливая сердце напалмом влюбленной крови, он, не без восхищения любуясь ей, неожиданно заметил на окнах ещё до конца не растаявшие... морозные паутины!
— О, да, Гриш! Ты снова был великолепен! – продолжая так и сиять иронией, воскликнула Зина Ивановна, сверкнув серебристыми сережками-каплями в медовом каре непокорных волос. – Впрочем, родной, ты всегда был очень страстным со мною...
— Потому что я люблю вас, тётя Зин! – тут же в сердцах полыхнул Григорий Бартош. - Я всегда любил вас, люблю, и буду любить лишь только вас!
С сими словами, он, вновь, с взволнованным стуком влюблённого сердца, нежно заключил белокурую тётку в объятия и... горячо слился с её красной пухлостью уст страстностью французского поцелуя! Слился, в пылком слюнообмене сладко за-вальсировав языком с её органом вкуса!
— Хмммкх, Гриша... - в какое-то мгновенье, срывая с губ мёд лобызания, томно выдохнула Зина Иванова. – Да ты непросто любишь меня - ты опять и опять... ХОЧЕШЬ МЕНЯ!..
— Хочу, моя тётя... - честно сознался Григорий Бартош в придыханье, завороженно смотря в увлажнившуюся сочность её пылких уст. – Хочу, чтобы вы снова мне глубоко отсосали...
— Какой же ты похотливый! - расплывшись в пошлой улыбке, тут же стрельнула она по нему зелеными озерами очаровательных глаз. – Что-ж, дорогой, за такую «собачью» преданность, твоя любимая тётка вновь ублажит тебя своею любовью!
И, с этими словами, Зина Ивановна, сразу же склонившись над его бедрами, быстро спустив его синие шорты вместе с белизной труселей, обнажила УЖЕ взметнувшееся на неё мясцо его толщенного полового члена! Полового члена с крупно-лиловой головкой-«каской», криво-венозным стволом и мелким мешочком мошонки!
— Хоооу, мой Гриша!.. – восхищенно протянула она, с вспыхнувшими огоньками в глазах, нежно заключая сию горячо-вздыбленную плоть в кольцо своих пальцев. – Какой-же всё-таки у тебя большой, изящный, горячий!.. Настоящий красавец!..
— Да, тёть Зин... - моментально застыв в шелковой нежности её перстов, краснея, лишь выдохнул он. – Он весь в вашей власти...
Пошло растянувшись в улыбке, Зина Ивановна ласково задрючила толстый половой «крюк», да, вскоре, мягко
Кусочек из жизни 
webmaster@3iks.ru