не против позволить это любому мужчине в этом зале, то чем он хуже?
И он не стал ее бить, но, нажав и удерживая кнопку на браслете, зажег светодиоды на ошейнике.
Сама Рита пока не замечала того, что он арендовал ее, и, не подозревая о своей участи, уперлась злым взглядом в него, прорычав:
— Все настроение сбил, придурок! Давай снимай меня отсюда!
В процессе снимания Саша незаметно пристегнул к ошейнику Риты цепочку толщиной в палец и длиной в метр. Она и не поняла, откуда взялась цепь, несколько удивленно приподняв ее, когда разминала конечности, видимо пытаясь вспомнить, в какой момент оказалась с этим аксессуаром.
Впрочем, особенного внимания цепочка не удостоилась – девушка, немного размявшись, приказала, строго глянув на друга и по-прежнему не обнаруживая в ситуации чего-то, что могло поменять их отношения:
— Отнеси меня к радевалке, а то в этих фетиш-ботильонах ковыляю, как беременная утка.
Однако у Саши были совсем другие планы. Он подхватил кожаную петлю на конце цепочки и повлек немного ошалевшую от такого обращения девушку совсем в другую сторону – к дивану в углу зала. Ей прошлось просеменить несколько шагов, и лишь потом она, отчаянно пытаясь удержать равновесие (Саша к тому же периодически дергал за поводок)... рассмеялась!
— Придурок, ты, что, собираешься меня...
— А чем ты отличаешься от всех этих сучек? – парень обвел зал рукой.
Рита перестала смеяться и несколько секунд молчала, глядя ему в глаза, видимо, ожидая раскаяния или извинений за то, что ему вообще в голову пришла идея о сексе с ней, не говоря уж об отношениях господин-рабыня. Не дождавшись ни того, ни другого, она насмешливо усмехнулась:
— Кукарача, придурок.
Дальнейшие события развивались стремительно. Хотя для самого Саши время словно замедлилось. А мозг, хотя и взбудораженный и сильнейшей обидой, и вожделением от супер-провокационного вида любимой девушки, и неспособностью осознать, что все планы могут рухнуть из-за стоп-слова, вот этот мозг направлял все действия совершенно четко, холодно анализируя окружающую обстановку. Для начала Саша сильно дернул за цепь, отчего Рита не удержалась на ногах, упав перед ним на колени (о чем иногда так сладко мечталось). Не позволяя ей опомниться, он схватил ее за хвост одной рукой, заставив приподнять лицо. Другая рука цапнула со столика, так кстати оказавшегося рядом, рамку с ремешками. Один миг – и рот девушки, ошеломленно хлопавшей длиннющими ресницами, оказался неимоверно растянут жестко вставленной в него рамкой. Еще миг – ремешок застегнут на затылке. Рита по-прежнему пребывала в полнейшей прострации, поэтому Саша без малейшего сопротивления сковал ей руки сзади и грубо протащил к простейшему станку – вертикальной стойке, к которой крепилась горизонтальная труба полуметром длиной и с регулируемой высотой над полом. Госпожа Оксана объясняла назначение этого станка, и Саша, действуя в одинаковой степени лихорадочно и хладнокровно, пристегнул Риту, приподняв муфту так, что ей, усаженной на колени, пришлось старательно вытягиваться, чтобы не быть придушенной ошейником. Оглядев стройную рабыню, полностью лишенную свободы, но метавшую в него взгляды, испепелившие бы его, обладай они малейшим физическим воздействием, парень хищно улыбнулся. Да, Рита пришла в себя, но было уже поздно. Для нее... Она еще дергала плечами, словно пыталась расстегнуть карабины, но конструкция, ограничивающая свободу рабынь, была очень надежной.
Саша, оглядев любимую девушку, понял, что его возбуждение, немного сбитое неожиданной (особенно для такого места) встречей, подступает с новой силой. Да-да, Рита все еще оставалась любимой девушкой. Только вот теперь упавшей с пьедестала, куда была водружена их общими усилиями. И как любой любящий мужчина он со всей страстью готов предоставить в сексуальном плане все, что ей нравится.
Из деревенской жизни. Как мы с мамой Людке целку ломали. 
webmaster@3iks.ru