Итак, я на время поселился в запаснике музея «ИзНаКурНож». Горбоносый долго разговаривал с Наиной Киевной Горыныч, чтобы меня поселить в запаснике, и их разговор мне показался странным.
— Пять, – сказала старуха.
— Три, – ответил горбоносый. – Больше вряд ли.
— Ну, четыре.
— Нет. Три. Впрочем, смотрите сами. Мы пошли.
— Иди, милок, иди. Я пойду ему постелю!
Я лежал на диване и слушал. Вошла старуха, шаркая по выскобленному полу подшитыми валенками, вся в черном, как самка ворона. В руках она держала стопку холщевых полотен. Она пожевала беззубым ртом и сказала:
— Пойди-ка, погуляй, а я постелю.
Я пожал плечами и вышел на крыльцо. Вечерело. Из-за могучего, как баобаб, дуба выскользнул огромный кот и принялся чесать спину о ствол. Сверху посыпались листья и что-то круглое и серебристо-белое.
— Мдя! – сказал кот человеческим голосом, глядя вверх. – Акулина, ты тута?
— Тута, тута! – ответил ему голосок, журчащий, как ручеек. – Только не про вас?
— Это как же! – возмутился кот. – Значит, развод?
— Ну, я не знаю... – неуверенно ответил голосок. – Икру метать скоро.
— Вот! – закричал кот и, размахивая толстым, как бревно, хвостом, сноровисто полез вверх по стволу.
Вскоре дуб затрясся, и сверху опять посыпались листья, а кот зарычал: «Ых, ых!» и спрыгнул обратно. Как мне показалось, за ним по траве, кроме хвоста, волокся кусок белого каната. «Васька, какой же ты проказник!», – сказал голосок, и все стихло. Я вернулся в избу.
Старуха стояла рядом с застеленным диваном и чего-то ждала, повесив сухие руки вдоль тела.
— Расплатиться бы надоть, – сказала она, тяжело дыша. – Мы с Романом договорились на пять.
Я полез в задний карман своих великолепных джинсов за деньгами.
— Я вообще-то не об этом, – недовольно поморщилась старуха. – Я чтобы цыкнуть.
В смысле? – недоуменно спросил я.
— В самом прямом смысле. Или комсомольцам нельзя?
— Не понял?!
— Ты совсем тупой, или прикидываешься? – возмутилась Наина Киевна. – Смотри!
С этими словами она нагнулась и подняла свои подолы к подбородку. Я увидел тощие желтые ноги, морщинистый живот и, между ними, длинный конический лобок, густо поросший белым волосом.
— Так Вы насчет секса? – догадался я.
— Ну, да. А то щука кусается, Васька царапается, русалка ревнует, а я тоскую по мужичку справному. Вроде тебя. Ну, так как, комсомолец Привалов? Порадуешь старушку?
Я вдруг оказался совершенно голым и лежащим на диване, и Наина Киевна воззрилась на мои оживающие половые органы.
— Я, вообще-то спать хотел! – жалобно промолвил я.
— Вот и поспишь. Потом! – голосом Малюты Скуратова возле дыбы сказала старуха и сделала шаг вперед...
Некоторое время она казалась похожей на Ниночку Лиманскую из нашего расчетного отдела, не пропускавшую ни одного члена, такую же свежую и полногрудую, и такую же деловитую в отношениях. Только очень узкую, как школьницы из кружка вычислительной техники, где я вел занятия, объясняя насчет дырок и электронов. Потом все стало на свои места. Наинины груди опали и высохли, а седой лобок снова вытянулся конусом.
— Зачет тебе, студент! – выдохнула старуха и слезла с моего обмякшего члена. – Могешь, значитца!
Она оправила подолы и удалилась в соседнюю комнату, где вскоре загремела умывальником. Я опять собрался спать, поправил сбившееся к ногам одеяло, но в комнату сквозь открытое окно тяжело запрыгнул кот. «Ты погоди-ка закрываться!», – сказал кот, неторопливо направляясь ко мне.
— Я не люблю котов! – ответил я.
— Я тоже не люблю мужиков, – ответил кот, сдвигая одеяло в сторону. – После них жопа болит.
Он высунул длинный розовый язык и принялся реанимировать мой орган,
Счастливая невеста. Часть 3 
webmaster@3iks.ru