Артём нахмурился, посмотрел в лицо матери снизу вверх:
— Слушай, мам, а найди-ка ты себе мужика. А?
— Ох, Тёмка, да кому я нужна?
— Но-но. Как это "кому"? Да такой женщине любой будет рад.
— Ой, Тём, не собирай. Какой это - "такой"? Я уже всё... Второй сорт.
Сын даже всерьёз обиделся:
— Как это второй? Что ты такое говоришь? Ты у меня красавица. Всё что надо - у тебя на месте, всё при тебе. Всё там, где нужно - в полном порядке. Так что ты это зря, мам. Очень зря.
Он взял руку матери, поцеловал её ладошку, а потом приложился к ней щекой.
— Спасибо, сынок. Спасибо, что поддерживаешь меня. Но я-то знаю, что ты мне просто льстишь.
Артём аж встал. Повернулся, посмотрел на искренне огорчённое лицо Миры. Покачал удручённо и осуждающе головой.
— Ну-ка иди сюда.
Он, за руку, подтянул мать к шкафу с зеркалом до пола.
— Смотри. Что ты видишь?
— Тетку в ночной сорочке - хмыкнула мать.
— Погоди...
Тёма включил верхний свет.
— Смотри внимательней... Как думаешь, когда мужик впервые видит женщину, на что он обращает внимание?
— Ну... На макияж, на причёску, на лицо...
— Нет. Абсолютно неверно. Он смотрит на... На совершенно противоположную часть тела.
— На попу, что ли?
— Именно. И там у тебя всё в порядке, уверяю тебя. Да и лицо...
Он подтащил мать ближе к зеркалу.
— Смотри. У тебя большие, просто огромные глазищи. Очень красивые. У тебя прямой ровненький носик, правильные, яркие губки и симпатичный овал лица. Видишь?... У глаз немного морщинки, так это придаёт пикантности женщине.
Мира молча, удивлённо смотрела на своё отражение.
— Идём дальше, - деловито продолжил сын.
— Шейка. Она у тебя длинная, как у балерины. У других женщин голова сидит прямо на плечах, а у тебя нет. Это красиво. Это очень красиво.... У тебя ровные, круглые, очень женственные плечики и красивые руки. Такие плечи наверняка приятно целовать.
Мира изумлённо и несколько обиженно посмотрела на сына, он говорил очень лестные вещи, но, в то же время, оценивал её как лошадь на торгах, по статям.
Ошарашено хмыкнула. А сын продолжал:
— Твоя грудь...
— Так. Стоп, Тёма. Про грудь не надо.
— Почему?... - удивился Тёмка. - Мам, мы с тобой взрослые люди. Мы с тобой самые близкие люди на свете. И, мне кажется, мы можем откровенно говорить на любые темы.
Мира подумала, что если сейчас она скажет - "ну, не на такие же", то разговор просто прервётся. А ей этого не хотелось. Так приятно было выслушивать комплименты своей внешности. В душе от этого разливалось счастливое тепло. И она уступила:
— Можем, конечно... Мне, Тёмочка, иногда, очень одиноко. Ты со мной никогда не поговоришь...
— Ну, мам... Я смотрю, как ты вертишься в жизни, так и не лезу. Думаю - тебе не до меня. Мне тоже, знаешь, иногда... Сильно тоскливо.
Давай сядем, - предложила Мира, - и ты мне расскажешь, какая я... хе-хе... красавица.
* * *
* * *
— Ну-ка, иди сюда. А стоишь голышом и босиком...
Артём взял с кресла плед и завернул в него мать, чтобы не зябла. Он погасил верхний свет, оставив в работе экран компьютера, и они, в обнимку, уселись на Тёмин диванчик.
Мира хихикнула:
— Мы в детстве с подружками выключали в комнате свет, зажигали свечу и рассказывали друг другу страшные истории. А теперь, вместо свечи - монитор.
Помолчали.
— Ну, говори-говори. Я слушаю, - улыбнулась сыну Мира.
В плену яркой страсти ч3 
webmaster@3iks.ru