лице Валентины Фёдоровны, заведующей нашим ФАПом. Времена настали: был медпункт, стал фельдшерско-акушерский. Будто бабы тут рожать будут. В город отвезут, куда же ещё.
Управился с делами, домой вернулся, переоделся. Бабуля по кухне топчется, кряхтит, варевом пахнет вкусно. Да молодой ведь, вечно голодный. Во всех отношениях голодный. Кабы не бабкина спина, так один из них уже утолил бы.
— Паш, Пашк, руки мой да за стол садись. Кормить буду. Устал, касатик? А что так рано нынче? Ай сломался?
— Ба, дядьке Степану трактор дал за сеном слётать. Так что ни усталости, ни ремонта. Как спина твоя.
— Помогла, Паш, мазь-то Валькина. Прям не крючит уже, отпустило. Ты мне на вечор ещё натрёшь спину-то?
— Ба, да хоть спину, хоть ниже спины. И натру, и намну.
Бабуля захихикала
— Пашка, не фулюгань. Я ить и без того сколько дён без етого.
После обеда нянька разделась, на кровать легла. Фу-ты нуты, ножки гнуты! Бабуля стала современной старушкой. Идка часто катается к родителям в гости. Всё же материна сестра, не тяп-ляп какой. Маманя моя сестре рада-радёшенька. Приветит, по магазинам потаскает, новые веяния моды расскажет. Из города Аида привозит журналы мод. Поначалу бабуля ворчала, потом сама стала с интересом рассматривать картинки. И как-то незаметно увлеклась болезнью под названием "Хочу такое же!". Маманя ещё поспособствовала. Приезжает к нам в деревню городская тётя, вся в маникюрах, в нарядах, и обязательно бабуле чего привезёт. Как-то ради прикола попросил маму привезти бабушке красивое бельё. Ох и ворчала старая, когда заставили её примерять и демонстрировать обновки. А потом привыкла. И сейчас трусы не как у тёти Моти деревенской, а, млять, стринги.
Разминаю бабуле спину, а на ней трусы моднячие.
Кряхтит старая, сопит, охает. Я-то мну старательно, сил не жалея. Это когда я едва из городского стал деревенским, был дрищ дрищом. Сейчас и руки окрепли, и сам стал намного сильнее. Потаскай навоз, так не так окрепнешь. Сюда бы тех из качалок, кто время тратит, таская железо. Это же сколько пользы было бы от них в деревне. Ужасть! Да на них без трактора плуг навешивать можно. Семикорпусный потянет легко.
Бабуля возмутилась
— Пашка, злыдень! Скидавай свои штаны. Всю задницу мне изодрал своими жинсами. Это куда же годится: ране такие из чёртовой кожи на робу выдавали, а сейчас за бешенные деньги покупают. Твои-то скока стоют?
— Ба, я откуда знаю. Мать купила. А вообще на толкучке по двести пятьдесят идут.
Бабка заахала, заохала
— Куды мир катится? Я в колхозе восемьдесят получала, так рада радёшенька была.
— Ба, трусы, что на тебе, тоже не копейки стоят.
— Что? - Бабка села, спихнув меня со своих бёдер. - Такие ниточки, и бешенные деньги? Да тут срам прикрыть нечем.
— Потому и стоят столько.
- Бабуль, прикинь, это же для того, чтобы у мужиков вставало.
— Быстро штаны скидавай, посмотрю, как у тебя на трусы встанет.
Мне-то что, мне раздеться, что два пальца об асфальт. Только бабуля не права. Встаёт не на трусы, а на жопу в таких трусах. А у молодого, к каким я себя смело причисляю, встанет и на жопу в трусах, и на жопу без трусов.
Бабуля на живот повернулась
— Паш, я так лягу. Чтой-то ноги задирать не могу, поясницу ломит.
— Точно, ба, так и пошоркаю тебя, и массаж сделаю.
— Смейся, паразит, над бабушкой. Вот не дам, что делать станешь?
— К Кукушкиным пойду. Там двое девок. Голодныееее, ужасть!
— Иди, иди, касатик. Мигом они тебя и оженят. Родители-то спят и видят, за кого бы своих мокрощелок сплавить. Кабы мусульмане были, так оне бы враз
С закрытыми глазами 
webmaster@3iks.ru