я, изверг какой? Я же всё для дам и ради дам. Лишь бы они чаще говорили: А дам!
Это же у баб, пардон, женщин, от пра-пра-пра-прародительницы идёт.
Плохо мы про Венеру нашу подумали. Не стала она пить в гордом одиночестве. Она притаранила в комнату бутылку, одну (ОДНУ!) стопку и чего-то закусить. Услышав Алькины слова про попу, успокоила подругу
— Да не ссы ты, Аль. Костя потом так тебе попенцию разработает, хуй будет ходить со свистом. Я вон поначалу тоже жучилась. Не то, чтобы было больно, но мало приятного. А сейчас от анала просто тащусь. Кончаю, хоть туда мне Костя вставит, хоть в задницу. Всё едино. Ну ладно, молчу, молчу. Экие вы ранимые, щепетильные да единоличные. А я ведь помочь хотела. Я тут с краешка присяду. Костя, за титьку её, а титьку.
— Венерка! Пришибу!
— Подруга называется. Всё, молчу.
Как там было в рекламе? Иногда лучше жевать, чем говорить. Вот и Венера, заглотнув стопочку, активно задвигала челюстями, тщательно пережёвывая пищу. Классик утверждал, что таким образом ты помогаешь обществу. Хоть на время отстала.
Алька, полежав некоторое время на животе, заворочала задом
— Котя, мне приятно ощущать на себе тяжесть мужчины, только если ты меня сейчас не отпустишь, случится страшное.
— Что?
Венерка подсказала
— Ничего. Обоссытся. Пусти её, Костя, пусть бежит. Аль, ты кончила?
— Да. Дважды..
— Тогда, Костя, в титьки мне спускай. Ты же хочешь? А ты что замерла? Беги, пока не уссалась.
— Ой, без меня не кончайте. Я тоже так хочу.
— Да у тебя не титьки, титечки. Ну ладно, ладно, беги, а то уже ноги крестиком.
А потом девочки сидели на диване и по очереди сжимали кто титьки, кто титечки, зажимая меж ними член. Венерка ловила губами то появляющуюся, то ныряющую меж грудей головку. Алька повторяла за подругой. Вот же обезьянка!
Венера размазала сперму по груди, лизнула испачканную ладонь.
— Вкусняшка! Аль, попробуй.
Алька собирала сперму со щеки. А нечего мордашку подставлять.
— У меня своя есть.
— Откуда у тебя сперма? Это лишь мужчины производят.
— Дура, что ли? Своя - в смысле на меня попала.
— Ааа, - Венера поняла, - хочешь сказать, обеих обтрухали. Ну, Костя, ну, умелец. Ладно. Мыться идём?
— А потом поедим.
Алькино предложение встретило моё горячее одобрямс и некий негатив со стороны Венеры.
— И куда только в тебя лезет? Жрёшь, жрёшь, а жопа тощая.
— Нормальная у неё жопа. В засосах, правда. Ну да это пройдёт.
Как не вступиться за девушку?
Поели, попили, спать пора укладываться. О том, чтобы расползтись по домам, Алька и слышать не захотела.
— Все ночуют здесь! И точка! И не спорьте!
Если бы я знал наперёд, что меня ожидает, бежал бы бегом, не дожидаясь автобуса. Они парой насиловали меня всю ноченьку, почти до утра. Менялись местами, по очереди садясь то на член, то на лицо.
Устав и измотав меня, шли на кухню подкрепиться. И вновь возвращались в комнату, чтобы начать всё безумство сначала.
Утро туманное, утро седое... В голове туман, туман перед глазами. Устал, будто всю ночь разгружал вагоны с углём. И короткий сон не восстановил силы. Если бы не будильник, будь он неладен, Кашпировского, не встал бы ни за что. Пришлось вставать и идти в помещение, где мужчина может предаться размышлениям о вечном, о чём-то высоком. Раньше, до изобретения туалетной бумаги, можно было бы заняться самообразованием, читая текст на обрывках газет, на вырванных из книг страницах. А теперь что? А ничего. Разглядывай потолок.
Вернулся в комнату. Две голых нимфы спали, прижавшись друг к другу. Змэрзли, стервочки! Так вам и надо. Выдоили, высушили, высосали всего мужика, исчерпали
Я, мой муж, и его любовница 
webmaster@3iks.ru