— Вот чёрт. — Ксения вздохнула. И как будто тоже попыталась покраснеть, но чувствовалось, что смущение незнакомо ей в принципе. — У меня больше всех. Ну блин же...
С удручённым, отчаянным видом она протянула руку к странному пакету с бумажками, который был водружён на стол в самом начале игры, после чего зарылась ладонью в кучу клочков бумаги и выдернула наугад один из них.
Развернула.
— Вот же... — Ксения зажмурилась. — Хорошо. Хорошо... Мне нравится... ласкать себя обнажённой перед открытым окном, чтобы все... видели. Меня... безумно это возбуждает.
Лиза моргнула, покраснев, совершенно ничего не поняв поначалу. К чему Ксения вдруг заговорила об этом, да ещё столь чувственно-нараспев? Да и стиль не её, вместо «ласкать себя» веснушчатая егоза скорее употребила бы глагол «шликать» или словечко покруче.
Потом до неё дошло.
Но уверенности полной не было всё равно, тянуться к мешку с бумажками просто так было неудобно.
— Хорошо, — выдохнула Ксения снова, раскидав в очередной раз карты. — Лиз, ты выиграла, теперь ты ходишь первая.
Следующей, словно по часовой стрелке, проиграла Анна. И, вытащив из пакета очередную бумажку, призналась:
— Я люблю... з-заниматься сексом со своим... х-хомяком. Меня... сводят с ума п-прикосновения его лапок...
Здесь фыркнула не только Ксения, но и, невольно, Лиза.
— Чего вы ржёте? — поёрзала запунцовевшая Анна, сдвинувшая так колени, как если бы её признание было искренним. — Тут так написано: признаться в сексе со своим домашним животным и назвать его... конечности. Я что, виновата, что ли, что у меня...
Не выдержав, Ксения захохотала во весь голос.
— Не... не... ничего. — Она хлопнула рукой по столу, отчего бумажки в пакете дрогнули. — Хорошо, что у тебя... не бабочки в террариуме... а-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Улыбнулась и Лиза, представив эту картину.
На новом сеансе игры она всё же занервничала, ей стало ясно, что бумажки приказывают не просто говорить правду — мало ли, вдруг Ксения и впрямь тайная эксгибиционистка? — а отчаянно лгать под диктовку. Поэтому, может быть, она не смогла сосредоточиться как следует на игре и следующий проигрыш достался ей в соответствии с законами жанра.
Впрочем, выуженная бумажка скорее расслабила её.
Противно, конечно, но ничего особенно изощрённого. А впрочем, после очередного бокала ей было почти всё равно.
— Пуф-ф. — Она надула губы, дурачась. Закатила со скучным видом глаза. — Я, Лиза Урыкина, просто конченая шалава, извращенка и шлюшка... Годится?
Анна и Ксения переглянулись. Анна пожала плечами, в глазах Ксении неожиданно мелькнула смешинка.
— Э, нет. — Она погрозила Лизе пальцем. — Мы тут актрисоствуем... актёрствуем, а ты вот так, да? Весь цимес «вордулетки» именно в том, что нельзя вот так, надо говорить красиво, смачно так, словно ты в «сексе по телефону» работаешь.
«Вордулеткой», если Лиза правильно расслышала слово, похоже, называлась игра — вернее, дополнение насчёт условий проигрыша и пакета с бумажками. Ей припомнилось, что Ксения уже упоминала это слово, когда предлагала сыграть.
— Ммммм. — Лиза поёрзала.
Мысль о том, чтобы произнести это с искренним видом, заставляла покраснеть. Но Анна и Ксения смотрели на неё, Лиза помнила, что они уже прошли через это и нечестно было бы с её стороны сдрейфить.
— О кей... — Она сглотнула слюну. Попыталась представить себя в эротическом сне. Нет, в эротической фантазии наяву. — Так... — Взгляд её упал вновь в бумажку, дыхание участилось. — Я... Лиза Урыкина... просто конченая шал-лава, извращенка и шлюшка...
В этот раз из уст её раздался вкрадчивый шёпот, влажный, откровенно искушающий, хотя и стихший почти до неразличимости на последнем слове. Запылав ярче прежнего, девушка вытерла лоб от пота.
Ах, что же ты наделал, Петька! 
webmaster@3iks.ru