дальнейших предупреждений я поднял молоток высоко над головой в правой руке и трижды ударил Джета по левому мизинцу тремя сильными ударами сверху. Боль была невыносимой, но я старался скрыть ее на своем лице. Я смотрел прямо в камеру стараясь говорить как можно ровнее.
— Помни, Джет, это только начало. Пусть Господь смилостивится над твоей душой, если командир сочтет необходимым преподать тебе второй урок.
— Да, и еще кое-что, Джет. Если ты расскажешь кому – нибудь, я имею в виду Фионе, психиатру, своей мамочке - кому угодно о Командире, ты тут же умрешь.
Я выключил камеру.
Возможно, я неверно оценил последствия этой боли, потому что кто-то вот-вот потеряет сознание. Я не мог сказать, был ли это Джет или я, но у нас уже кружилась голова. Я держал правой рукой растертый в порошок мизинец Джета, наклонился вперед на стуле положил голову между колен и глубоко вздохнул. Через минуту головокружение прошло. Убедившись, что могу встать я оперся на стол и открыл аптечку первой помощи, которую только что принес из ванной.
Я наложил шину на его мизинец и обернул его руку стерильной повязкой. Ноготь у него сразу же оторвался. Мизинец выглядел сломанным по меньшей мере в двух местах. Удовлетворенный тем, что моя первая помощь позволит Джету пережить этот вечер я выполнил оставшуюся часть своего плана.
Через 30 минут, если бы кто-нибудь обратил на это внимание, Джета увидели бы входящим в кафе "Старбакс" в джинсах и черной кожаной куртке. Кофе он заказывать не стал. Он ни с кем не разговаривал. Застегнутая на молнию кожаная куртка джета скрывала запачканную кровью белую рубашку. Его левая рука была перевязана, а в правой он держал сумку. Любой, кто наблюдал за ним, видел, как Джет садился за маленький круглый стол, вытаскивал из сумки свой ноутбук, подключался к Wi-Fi Starbucks и отправлял себе электронное письмо с вложенным видеофайлом, используя свою собственную учетную запись электронной почты. Потом они видели, как Джет взял ноутбук, вышел из "Старбакса" пешком, прошел по улице два квартала, затем свернул в переулок и сел на пассажирское сиденье чужой машины. Какова вероятность того, что кто – то когда-нибудь соберет воедино хоть какую-то часть этой истории-особенно учитывая, что Джет не управлял своим собственным телом и не был способен вспомнить что-либо об этом инциденте?
Настоящим я загнал Джета за угол рядом с его квартирой, подальше от входной двери. Я перевел Джета в режим пропуска и заставил его выйти из моей машины со своим компьютерным кейсом, подойти к ближайшей автобусной остановке и сесть на скамейку. Любой наблюдатель заметил бы обыкновенного человека в черной кожаной куртке, ожидающего автобус поздно вечером. Затем они заметели, как водитель машины тоже вышел из машины, что-то передал сидящему мужчине, а затем вернулся к своей машине и уехал. Даже бдительный наблюдатель никогда бы не взглянул на эту сцену во второй раз. И абсолютно никто не заметил бы завершенного переноса разума обратно в мое собственное тело.
С точки зрения Джета, он проснулся один на скамейке городского автобуса, не имея ни малейшего представления, как он туда попал. Его забинтованная рука горела от пронзительной боли. Держу пари, что он был слишком дезориентирован, чтобы заметить кровь на своей чистой белой рубашке, пока не вошел в свою квартиру к ожидающей Фионе. Я также думаю, что это хорошо, что Джет проверил его электронную почту в течение 2 часов после возвращения в свою квартиру. Я особенно надеюсь, что жизнь Фионы улучшилась навсегда, начиная с прошлой недели.
Когда я уезжал, оставив Джета на скамейке у автобусной
Беременная лактирующая шлюха 
webmaster@3iks.ru