небес, и Кузьминична (она вообще сегодня была в ударе) вдруг затянула: «Взвейтесь кострами, синие ночи, мы, пионеры, дети рабочих!». Сережа и Фима, несмотря на то, что были интеллигентами в пятом поколении, дружно подтянули, и весь неливерпульский квартет допел гимн пионерии до конца. К этому времени костер немного попритух, и молодежь, разнагишавшись, запрыгала сначала возле, а потом и через него. Первой прыгала Фима, и Иван Егорович пошел ее ловить с другой стороны жаркого пламени, и поймал бы, если бы не Сергей, а за ним и тучная Кузьминична, придавившая всех троих. Обладая врожденной стыдливостью, она прыгала в длинной рубахе, которая на ней загорелась, и Сережа и Иван принялись гасить тонкую ткань содержимым своих мочевых пузырей. К ним присоединилась и Ефимия, которая сделала «желтое дело» Вере Кузьминичне на лицо, чему та была изрядно удивлена, сказав: «Ой, дождик пошел тепленький!». Затем Сережа и Иван Егорович стащили с Веры Кузьминичны испорченную рубаху, едва не оторвав ей голову неразвязанным воротником на шнурке. К тому времени костер совсем погас, а Плохов вдруг ощутил себя лежащим не на Вере, а на Фиме, тараня ее своим «отбойным молотком», и которая вдруг сказала: «Если у меня родится маленький, я назову его Иваном Ивановичем». Сергей тоже не остался в долгу и занялся Верой Строговой, но из-за темноты и неопытности перепутал и вошел не туда. Вера на мгновение пришла в себя и, сказав: «А спички обсеривают серой!», снова ушла в царство Морфея. Потом они с Сережей поменялись.
Дело кончилось тем, что Иван, как самый крепкий, унес супругов Белогорских в сданный им домик и сложил на крыльце как дрова. Они еще немного покопошились на жестких и грязных досках и вскоре уснули, обнявшись. Спали и Вера с Иваном, но в куда более лучших условиях – в своем доме и на топчане...
вот как нада песать росказы учитись пака я жыва! 
webmaster@3iks.ru