мы вдвоем, Ватсон, и нынешней ночью мы все узнаем!
Ночью за пять минут до двенадцати Ватсон и сэр Генри затаились у того в комнате. Каждый с своим оружием и в мягких туфлях. Когда часы пробили полночь, в коридоре раздались торопливые мелкие шаги. Когда они стали стихать, доктор и баронет вышли из комнаты, и, прижимаясь к стенам, последовали за толстой женщиной в нижней юбке и шали. Она несла свечу и освещала пол перед собой неверным колеблющимся пламенем. «Это жена Берримора, Элиза! – прошептал на ухо Ватсону сэр Генри. – Интересно, куда это она в такое позднее время?
Они шли за ней еще некоторое время, Ватсон в охотничьем костюме, а сэр Генри в персидском халате и нижнем белье. Элиза поднялась на башню к темному окну, они последовали за ней и у входа затаились. Миссис Бэрримор высоко подняла свечу и сделала ею несколько крестообразных движений, а потом еще и еще. В этот момент Баскервиль выхватил револьвер и сделал два больших шага. Оказавшись рядом с ней, он ладонью закрыл ей рот и приставил к виску Смит-Вессон.
— Если Вы, сударыня, будете кричать, я Вас застрелю! – бешено прошептал он, взводя курок.
От испуга бедная женщина лишилась чувств и обмочилась, напустив большую лужу. Ватсон подвинул старый стул, а баронет усадил на него бесчувственную миссис Бэрримор. Она все время норовила сползти на пол, поэтому они крепко примотали ее гардинным шнуром. Во время этого действа Ватсон ощупал груди и бока женщины, и сделал вывод, что она еще ни разу не рожала, что было странным, учитывая ее немолодой возраст. Доктор достал пузырек с нюхательной солью, который всегда носил с собой, открыл пробку и поднес флакон к носу женщины. Ее лицо сморщилось, она чихнула и пришла в себя. Баронет еще более страстно повторил свою угрозу, но Ватсон поспешил успокоить Элизу, сказав:
— Мы не сделаем Вам ничего плохого, если Вы ответите на наши вопросы.
Она покивала, и Ватсон спросил:
— Что вы делали у окна в такое позднее время?
— Смотрела на луну, – был ответ.
— Почему Вы поднялись на башню, а не смотрели на луну снизу?
— Отсюда лучше видно.
— А сигналы Вы тоже подавали луне? – спросил Баскервиль, и по его тону чувствовалось, что он едва сдерживается, чтобы не надавать Элизе пощечин.
— Какие сигналы?
— А вот такие!
Баронет фосфорной спичкой зажег поднятую им свечу, шагнул к окну и сделал несколько крестообразных движений. На ближайшем холме кто-то просигналил в ответ.
— Вот видите, Ватсон, их тут целая шайка! – возмущенно сказал сэр Генри. – Это, наверное, цыгане! Посмотрите на нее, как она одета. Шаль на ней – цыганская, кофта – тоже, да и юбка, наверное, тоже цыганская! Посмотрите, Ватсон, есть ли на ней панталоны? Цыганки не носят панталон!
Доктор стволом револьвера поднял юбку упрямой женщины.
— Панталоны есть, только они влажные. – сообщил Ватсон.
— А, это все для отвода глаз! – твердо сказал баронет. – Снимите с нее панталоны, и мы накажем ее по-мужски, а потом я уволю ее и ее мужа с помощью ноги.
Ватсону и самому давно хотелось сравнить половые органы жителей английской глубинки, ведущих здоровый образ жизни, и горожан, и поэтому он охотно стащил с Элизы холщовые панталоны и попросил:
— Посветите мне, сэр!
— С великой радостью, Ватсон! С великой радостью!
Сэр Генри взял свечу с подоконника, и присев возле снова потерявшей сознание от стыда Элизе, принялся светить ей между белых ног, а Ватсон раздвинул ее большие губы, густо заросшие жестким рыжим волосом.
Уроки музыки (1 часть) 
webmaster@3iks.ru