Уважаемые читатели, простите, что так долго мучалась с написанием новой части, но творческий процесс и некоторые обстоятельства моего существования бывает сложно подчинить желанию что-то написать. Новая зарисовка совсем небольшая и носит характер эксперимента. Если предыдущие рассказы были частично автобиографичны, этот — придуман полностью. То есть он обыгрывает сюжет, который бы очень хотелось, но невозможно реализовать. Как всегда, буду очень рада вашим отзывам и оцениванию :)
Самое сложное было привыкнуть к тому, что моменты использования — редки и непродолжительны, а перерывы между ними — долгие, наполненные тряской, вибрацией и механическими запахами внутренностей машины. Но так как моё сознание, вместе с моей же личностью уже давно находилось в состоянии глубокой деградации, я постепенно привыкла. Находиться долго без движения тоже было поначалу трудно, особенно учитывая моё крайне стесненное положение, однако, и в этом плане я освоилась. Я часами находилась в своем отсеке у самого днища домика на колесах, очень тесном и очень тряском, мои мысли текли плавно и медленно, словно тягучая густая расплавленная лава из трещины на склоне вулкана. И эти мысли также неспешно и неотвратимо поглощали под собой остатки моего «я». К тому моменту как Оля и Павел придумали идею домика на колесах для путешествий, распад моей личности зашел так далеко, что я забыла значительную часть своего прошлого. Краткими фрагментами, урывками могла вспомнить детство, свою учебу в школе, институт... При этом я даже не воспринимаю эти воспоминания как свои, мне часто думается, что это чьи-то чужие воспоминания, может отрывки художественного фильма, может какой-то книги. Зато моменты моего существования в роли рабыни воспоминались куда ярче, хоть и тоже зачастую отрывочно. Апофеозом стало то, что, когда в жизни Оли появился Павел, тоже, естественно, тематик, тоже Верх и тоже очень искушенный, и извращенный, а я не смогла уверенно ответить на вопрос о том, как меня зовут...
— Имя говори, имя, не кличку, — Павел, в отличии от импульсивной Оли, был всегда спокоен, сдержан, говорил ровно и без эмоциональных выплесков
— простите, я помню только то, что я дырка и чмоша...
— Понятно.
Павел встал с корточек, поправил брюки, удивленно и, кажется, довольно хмыкнул.
— Ну, зайчонок, ты даешь, я, конечно, разного повидал, но с таким сталкиваюсь впервые. Сколько она у тебя?
— Да уж лет 6 всего. Я как-то попривыкла к ней уже, удобная. Туалет вот уж несколько лет мне заменяет. — Оля сидела в глубоком кресле, в легкой задумчивости покачивая ножкой, гладко очерченной тончайшим чулочком. Пальцы этой ножки я буквально двадцать минут назад обсасывала один за другим.
— Если я ей тоже попользуюсь, это ни у кого возражений не вызовет?
— У меня точно нет, а сама дырка только рада будет. Да и спрашивать то разве её будет кто...
— Ты как, будешь рада? — неожиданно Павел обратился ко мне. И он и Оля посмотрели на меня, словно только что заметили, что в комнате есть что-то ещё, кроме них самих. Я растерялась. Это был первый вопрос такого характера, обращенный ко мне за несколько лет.
— Да... Да, Хозяин, конечно, буду, спасибо Вам большое! — до моего отупевшего сознания стала постепенно доходить мысль о том, что я теперь буду получать вдвое больше фекалий и мочи в себя. Это отозвалось резкой, приятной влажной тяжестью внизу живота и учащенным сердцебиением...
Машину подбросило на выбоине и раструб шланга, введенного в анальное отверстие, больно впился в стенки прямой кишки. Это нарушило течение моих воспоминаний, но ненадолго. Я чуть поморщилась и постаралась повести плечами, хотя бы
тёя и все 