подобных он проявлял бы совсем другое половое поведение, чем среди людей. Нет, надо изучать их в естественных условиях. Знаешь, я предлагала положить свою жизнь и влагалище на алтарь науки, но папенька строго-настрого запретил. А ведь изменение полового поведения — важный и малоизученный шаг на пути превращения обезьяны в человека.
Её — и Наташи — отец был директором станции. А Наташа Белая, сестра-близнец Машеньки, походила на неё только внешне и предпочитала науке танцы.
— Слушай, Алис, а ты сама не хочешь попробовать с Гераклом? — оживилась вдруг Машенька. — Я бы уступила тебе следующую свою очередь.
Алиса вежливо отказалась.
— Ну, не хочешь — как хочешь. Мне же больше достанется. Знаешь, сегодня у меня было аж пять оргазмов. Он глуповат, но неутомим. Может без перерыва целый час, а то и два. Жаль только, других поз, кроме как раком, не признаёт.
В дверной проём заглянул заместитель директора.
— Джавада не видели, девчата? Злодей опять чего-то с кроликами не поделил.
— Нет, не видели, — сказала Алиса.
— Жаль, жаль.
Голова в двери исчезла.
Машенька влезала в трусы.
— Я чего, Алис, — сказала она. — Ты человек хорошо известный в научной среде. Не поговоришь со знакомыми на предмет полевых исследований питекантропов? Может, другие учёные повлияют как-то на папеньку.
Алиса пообещала поговорить.
— Спасибочки! Ты лучшая! Передавай привет профессору Селезнёву!
Машенька чмокнула Алису в щёку и, на ходу накидывая через голову платье, выпорхнула из лаборатории.
В окна уже заглядывало солнце, раскидывая по стенам радостные солнечные зайчики. Начинался обычный московский день.
Юлия Игоревна 
webmaster@3iks.ru