Но Никита все никак не мог успокоиться. Он же первый раз доставил женщине удовольствие! Будто не желая расставаться с полюбившейся игрушкой, он согнул Тане ноги и, не касаясь половых губ, прошелся языком по внутренней стороне бедра. Слева, справа. Слева, справа. Таня затихла, больше не пытаясь его оттолкнуть, только снова уцепилась за простыню и закрыла глаза. Целуя и щекоча языком ногу, Никита добрался до сморщенной дырочки ануса. Она выглядела такой чистой и нежной, что он не раздумывая лизнул ее. Таня вздрогнула и ойкнула, но не остановила. Язык смелее запорхал вокруг ануса, описывая круги, тыкаясь в него кончиком. Таня лихорадочно пошарила по тумбочке рукой, нашла крем и протянула Никите.
— Палец!
Никита не прекращая творить волшебство языком, мазнул крем и приложил палец к мокрой дырочке. Преодолев сопротивление сжатых мышц, палец провалился в горячее и гладкое. Двигая им как членом, Никита продолжил вылизывать все, что попадало «под руку» — холмик лобка, мягкие складки губ, бедра. Изо рта текла слюна, и смешиваясь с Таниными выделениями, капала на простыню, собираясь в большое мокрое пятно.
Таня мелко задрожала, анус сжался, не давая двигать пальцем, но Никита не сдавался. Перестав лизать, он смотрел, как складки вдавливаются и вытягиваются наружу, крепко обхватив белый от крема палец. Сунув большой палец в вагину, он с удивлением почувствовал, что их разделяет только тонкая перегородка.
Таня часто задышала, выписывая бедрами восьмерки, подаваясь навстречу его руке. Она заметалась головой по подушке, уже не постанывая, а взвизгивая и смеясь.
— Все, все, прекрати! Я больше не могу!
Он с сожалением вынул пальцы и сел, в тайне надеясь, что все было не так уж плохо, для первого раза. Таня отдышалась и притянула его к себе. Никита почувствовал, как часто бьется ее сердце.
— Это было хорошо?
— Спрашиваешь! Укатал тетку, даже не всунув. Ой, мне надо передохнуть...
Таня благодарно поцеловала его в губы.
— Слушай, я полежу немного? Прости, но ты сам виноват. Разве можно так?
Когда Таня уснула, Никита осторожно высвободился из объятий и сел рядом, рассматривая ее красивое, совсем не девчачье, а настоящее женское тело. И ведь не расскажешь никому. Это же инцест, когда родственники... жаль, что она его тетка. Скорее всего, это больше никогда не повторится. Как она сказала? Из жалости? Пожалела она его или... Он осмотрел ногти на ногах. Вроде стриженые.
Ему вдруг стало себя жалко. Грустно, когда понимаешь, что все хорошее всегда заканчивается. Грустно вдвойне, если знаешь, когда именно. Через несколько дней она уедет, и все. Он шмыгнул носом и задрал голову, чтобы набежавшие слезы не потекли по щекам. Стыдно. Таня открыла глаза, будто и не спала.
— Что за слезы, маленький? Ты чего, Никитка?
Он прижался к ней, пряча лицо в мягкой груди и, не выдержал, заплакал. Таня, поглаживая его по голове, ждала, когда он успокоится, не приставая с расспросами. Всхлипывая и вздрагивая, Никита сдавленно выговорил:
— Ты уедешь, и все! Я так не хочу!
Таня чуть не засмеялась в голос.
— Да куда я уеду? Я же у вас в городе работу нашла. А сейчас квартиру меняю, чтобы вам глаза не мозолить. У меня будет здесь своя квартира! И я там буду одна. Сечешь?
Никита отстранился, посмотрел Тане в глаза, и, улыбаясь, снова прижался к ее груди.
— А сейчас мы насовсем потеряем твою девственность, и чтобы после этого никаких слез! Мужик не плачет. Бывают, конечно, исключения...
Эротический этюд 29 
webmaster@3iks.ru