На ходу запахивая халат, Пашка зашёл в столовую. Никого в ней не обнаружив, он постучал в закрытое раздаточное окно. За створками окна раздалось недовольное ворчание поварихи.
– Чего стучать, чего настукивать? Съели всё подчистую, а они всё ходют и ходют!
Но увидев Пашку в приоткрытое оконце, Клавдия Васильевна, сменив ворчливый тон на доброжелательный, поманила того к двери пищеблока.
– Чего после всех-то? Как знала, оставила для тебя кое-что вкусненькое, заходи скорее, мне ещё посуду и бачки на кухню отправлять.
– Клавдия Васильевна, может с десерта начнём? – улыбаясь намекнул Пашка, проведя рукой по крутому бедру поварихи, – яйца с самого утра звонят, по больнице стыдно ходить, люди оборачиваются.
– А всё почему Павлуша? Потому, как мудозвон, за место себя, другана своего ненасытного накормить норовишь, – едко подметила Клавдия Васильевна, закрывая дверь на щеколду. – Виданное ли дело, с утра не жрамши на баб кидаться! Что же ты помоложе никого не сыскал, а ко мне прибежал. Мне уж за пятьдесят, Пашенька, разве только с пьяну кто польстится, а тут молоденький, да с таким красавцем писаным к старухе... Меня муж лет пять, как не тревожит. Ну новый год и девятое мая он не пропускает, да и то ежели зенки зальёт. Давай уж, горемычный, коли невтерпёж.
Клавдия Васильевна расстегнула полы халата, опасливо прислушалась и навалившись на столешницу раздаточного стола, затянула подол халата к пояснице, оголив перед Пашкой круглые, необъятные ягодицы, затянутые в широкие застиранные трусы.
– Давай, милок, ежели не передумал, порадуй тётку, до нового года ещё не скоро, а мне, когда ещё ждать мужниной благодати.
Стянув с белых бёдер поварихи резинку трусов, оставившую слабый след на спине у Клавдии Васильевны, перед Павликом появилась глубокая борозда, разделяющая огромный белый зад женщины на две аппетитных половинки ягодиц.
– Смешная, эта Айгулька! – Подумал парень, вспомнив девчонку. – Да разве можно отказаться от такого чуда, когда ещё у неё самой такая задница будет.
– Чего лыбишься, сомлел Павлуша? – окликнула его Клавдия Васильевна, тревожно оглядываясь через плечо. Может, поешь по-людски, с этим делом и потом не поздно будет.
– Я не лыблюсь, я любуюсь!
– На что там любоваться? Жопа, как жопа... Толи дело у нашей Айгульки – просто загляденье!
– Твоя лучше тётя Клава, большая и гладкая!
– Тогда будет любоваться, милок, эдак до обеда простоим с тобой. Моя жопа пирожки не печёт.
Пашка хмыкнул и стянув штаны до колен, выпустил на свободу покачивающийся член. Подсунув его под белоснежные ягодицы поварихи, к прорези горячей вагины, с кустиком седеющих волос, он без усилий протолкнул возбуждённый ствол в влажное тепло влагалища женщины. Клавдия Васильевна качнулась вперёд и удовлетворённо вздохнув, подалась навстречу молодому любовнику. Её напряжённые колени сомкнулись, удерживая снующий член в глубине свободного влагалища. Тяжёлые груди раскачивались, задевая сосками о столешницу. По лицу женщины блуждала благостная улыбка, томные вздохи сопровождали каждое стремительное проникновение Пашкиного члена в глубину женской плоти.
– Пашенька, заканчивай, миленький, тебя, поди, врачи по всему отделению ищут. Не хватает, чтобы здесь нашли, Татьяна враз тебя сыщет. У неё нюх на вашего брата, если что из-под земли достанет и к врачам притащит, а с тобой и меня. Под увольнение подведёшь тётю Клаву.
Пашка зачастил, сжимая зубы, вцепившись в крутые бока поварихи и застонав выпустил в лоно женщины весь утренний заряд накопившейся за ночь спермы. Пригнувшись к спине Клавдии Васильевны, он поцеловал ложбинку, уходящую в прорезь ягодиц.
– Теперь можно и пожевать чего-нибудь, – удовлетворённо произнёс парень.
– Сейчас миленький мой, только халат запахну и покормлю тебя, голубчик, – она сунула тряпицу в
Будни пьяной шаболды 
webmaster@3iks.ru