Тина отказалась положить хоть что-то в багажник — все в салон, на заднее сидение. Только мы выехали за город, она стала нырять, туда, перегибаясь и показывая округлую попу в шортиках в лобовое стекло, встречным автомобилям. Бухаться обратно с полными руками, сдувая с лица пряди русых волос, которые она не стала заплетать в косу, лишь собрала в две волны, под резинки. Я терпел до того, пока мне не просигналили из летевшего по встречной джипа и не вытянули из окна руку с большим пальцем вверх.
— Тин, хватит! — ворчливо проговорил я. — На тебя уже внимание обращают...
— Кто?! — удивленно ответила она.
— Вон, из джипа по встречке...
Она прикинулась коленями на сидение и, упираясь бедрами в спинку, вытянулась лицом к заднему стеклу, показала средний.
— Сядь, Тина!
Она снова бухнулась попой на кожаную обивку, выпустив из нее скрип, протянула мне полулитровый тетрапакет с апельсиновым соком.
— Будешь?..
— Нет...
— А... поняла!..
Тина снова нырнула к заднему сидению и вернулась с этим же соком, но со вставленной трубочкой, поднесла к моим губам.
— Я, правда, не хочу, Тин.
— Глоточек...
Я приложил губы к трубочке, потянул, глотнул. Она улыбнулась, устроилась удобней и, оглядывая летевшие навстречу окрестности, приложилась к трубочке. Ее зеленые глаза были счастливы.
— Антошка! Ты собственник? — проговорила она, когда высосала из пакета весь сок.
— Не понял?
— Ну, все мужчины, по отношению к женщине, делятся, на собственников и нет. А ты?
— Точно, все делятся?
— Ага, все...
— Тогда, скорее, да, чем — нет...
— Я так и думала...
— Тин, а где твой обруч с височными кольцами? Ты его не забыла?
— Нет. Он всегда со мной.
— Как? — на миг я оторвал взгляд, от дороги в ее сторону.
— Как и оберег, что у тебя на груди...
— Оберег?
— Тот, что прабабушка тебе подарила. Ты его не видишь и не чувствуешь, а я — да. И вижу, и чувствую — Рысь, готовая к прыжку...
Тина брызнула в меня зеленью глаз.
— А говоришь, дар потеряла...
— Разве, то дар! Так, кое-что из прабабушкиного наследия.
— Говорят, у покойных ничего брать нельзя?
— Так, то у покойных, а Алевтина к нам из своей жизни пришла.
— Так, она же умерла!
— Но пришла-то, до этого.
— Когда?
— Не знаю... Мало ли дней в ее жизни было, вот из одного прожитого в жизни дня и пришла. Антошка! Ты не бойся, с таким оберегом, тебе ничего теперь не страшно! Даже самого себя!
— Ничего?
— Ничего! Кроме того, зачем мы едем... — в глазах Тины за все время пути, первый раз промелькнул вечер, они на миг потемнели.
— А если я сейчас, в тот, встречный большегуз лоб в лоб?!
Тина бросила взгляд на дорогу, сморщила нос и кивнула... Я крутанул руль на встречную.
— Дурак!!!..
Она вцепилась в меня обеими руками и стала оттягивать на себя, словно этим уберет наш автомобиль с дороги фуры. Послышался громкий предупредительный гудок. Резко вывернул обратно, прижался к обочине. Мимо пролетел большегруз, пахнуло соляркой.
— Ты же сказала, мне нечего боятся?
— Нечего! Кроме собственной дурости! Если бы так случилось, а специально нельзя! Из-за тебя все шорты соком залила! Других у меня нет!
— Прости... Нашло чего-то, — я отнял потные ладони от руля.
— Нужно съехать к реке, — переночуем, постираюсь.
— Через четыре часа будем в Брянских лесах! В деревне и переночуем, Тин.
— Её еще найти нужно. Переночуем у берега Десны, обряд нужен.
— Какой обряд?!
— Обряд!
— У нас и палатки нет...
— Есть, — Тина хитро улыбнулась, — в багажнике...
— Откуда?
— Купила. Сначала ее, а после продукты. Ключи от автомобиля у
Двадцатилетняя ложь 
webmaster@3iks.ru