а на домоводстве я, как правило, исполнял все Оксанкины домашние обязанности и утренние наказы ее родителей. Каждый урок, независимо от его результата, заканчивался поркой и стоянием в углу. А еще мы играли в «войнушку», где красный командир была Оксанка, а я – пленный немец. Меня привязывали голого к стулу и пытали скакалкой. Моя миссия была – терпеть побои и признаваться в не содеянных преступлениях. В финале «войны», я обычно проходил «строевую подготовку» и с трусами на голове выполнял всякие дурацкие Оксанкины команды, типа «Вилять попой!», или «Трясти писькой!». От всех этих действий мы приходили в неописуемый восторг, при этом меняться со мной ролями Оксанка наотрез отказывалась, мотивируя это тем, что « мальчик девочку бить не должен, а девочка мальчика может…» Эти игры продолжались до тех пор, пока Оксанка не переехала жить в другой город.И вот, наконец то объявили о прибивании поезда на первый путь, я быстро затянулся, ещё несколько раз глубоко и аккуратно кинув окурок в уличную урну, достал «Дирол», и начал усиленно жевать сразу две подушечки. Мне почему то очень не хотелось, что бы сестра сразу учуяла от меня терпкий запах табака, с которым до недавнего времени она хотела бороться.Дождавшись, когда поезд, наконец-то остановится, я подбежал к вагону и с замиранием сердца, стал ждать когда выйдет Настя. И вот, одной из последних она показалась из вагона, я подбежал к ней, мы оба очень были рады встрече. После приветствий, сестра взглядом показала на свои сумки, я воспринял это как приказ, и схватил их. Насте очень понравилась моя понятливость, она улыбнулась, своей милой, и в то же время уверенной и строгой улыбкой.- Хороший мальчик. – произнесла сестра так что бы я чётко расслышал и подтвердила свои слова почти незаметным для окружающих шлепком по моим ягодицам.Я ощутил огромный стыд, мне тогда казалось, что сложно представить более позорную вещь, чем быть отшлёпанным молодой девушкой на улице на виду у всех. Конечно, позже, я понял, и мне было показано, что есть куда более позорные вещи, но на тот момент, если бы я умел краснеть, то был бы весь пурпурным. Я ощущал себя маленьким мальчиком, нуждающимся в строгом воспитании, и процесс этого воспитания пошел. Что меня удивляло, что пися готова была вырваться из штанов, хорошо, что зимняя одежда скрывала это, но от этого мне не становилось менее стыдно.Мы достаточно быстро добрались до дома, по дороге болтая о всяких обычных вещах, но даже, не смотря на это, от её строгого взгляда у меня мурашки пробегали по всей спине, спускались по ягодицам и в самые пятки. Зайдя в квартиру, я аккуратно поставил сумки Насти, быстро разулся и скинул с себя куртку. Потом принял пальто сестры и повесил его на вешалку. Но сестра продолжала стоять на месте, меня тут же осенило, что я должен снять с неё сапоги. Этому помог её взгляд, к которому я начал уже привыкать как к приказу, и она указала пальчиком на сапожки. Я наклонился, что бы помочь их снять, но тут же услышал жесткий властный голос сестры:- Думаю, на коленях тебе будет удобнее!Я как подкошенный упал на колени и аккуратно снял обувь с Анастасии. Одновременно со стыдом, позором и неудобством я ощущал странный восторг от происходящего, и понимал, что всё так и должно быть и что это моя сестрёнка и я обязан всегда и везде слушаться её беспрекословно.Пройдя в гостиную, Настя объявила о том, что хочет принять ванну, которую я тут же приготовил
В доме отдыха 
webmaster@3iks.ru