Они встретились возле больницы, и она кратко обрисовала ситуацию. Отец тяжелым взглядом взирал на находящегося в коме сына, подключенного к аппаратам поддержания жизнедеятельности. Лада не знала, как оправдываться перед молчаливым Р. М. с мрачным лицом. Тот помог ей, сказав, что понимает, как тяжело ей было уживаться с Максимом и терпеть его гадкое поведение. Добавил, что ни он, ни мать давно не могут влиять на сына, и он благодарен ей, что она так долго нянчилась с ним.И что тот, похоже, был доволен ей. Подолгу просиживая у постели неподвижного парня, они мало говорили; Лада видела, что отец страдает, винит себя и напряженно что-то обдумывает. Он много общался с персоналом: в отличие от полунемой девушки, он так же, как и сын, владел языком. Врачи не говорили ничего определенного, обещали призрачные надежды и призывали ждать. Никакие деньги не в силах были сотворить быстрое чудо. Настал день ладиного отъезда - она не догадалась обменять билеты.Она собралась заранее, печально сложила вещи Максима, обдумывая, как поделикатнее напрячь Р. М. чемоданами сына: кто их повезет в Россию. Тронув того за руку в коридоре у палаты, она предупредила, что уезжает, спросив, справится ли тот. Р. М. удивился её поспешному отъезду и спросил о причине. Девушка пояснила, что билеты на самолет у неё есть, а денег - почти нет; отпуск закончился и бунгало нужно освободить, а дома ждет работа. Она неуверенно запнулась при упоминании работы: её работодатель не выходил из комы с неясным исходом.Невнимательно прослушав сбивчивые оправдания девушки, которой и самой было неудобно, что она вынуждена бросить Максима, мужчина спросил, есть ли у неё дома важные дела. Лада равнодушно пожала плечами: её заботами давно были дела Максима. Р. М. убедительно произнес, что она нужна здесь его сыну и ему, и он просит её остаться. Он уточнил, где она живет, и предупредил, что зайдет. Вечером Р. М. навестил её в бунгало, приехав на арендованной машине. Он привез кредитку и просил не стесняться в тратах и просьбах. Печально осматривая упакованные вещи сына, он застыл в тяжелом раздумье; Лада и сама иногда замирала на месте от тягостных предчувствий, в которые отчаянно не хотелось верить. Чтобы немного разрядить безысходную ситуацию, в которой оказались они с почти незнакомым родственником парня, она предложила посидеть у бассейна или пройтись, как иногда проделывали они с Максимом, когда он оставался с ней.Они шли по набережной, полной праздных отдыхающих, и понемногу разговорились. О Максиме. Отец рассказывал о детстве того, когда у них ещё была семья, о том, как мало общались они в последние годы, хотя и виделись, о том, как совсем не похож сын на него, а напоминает мать – художественную натуру, которой все время хочется нового и претит стабильность. Как о чужом человеке выслушивала девушка рассказ о любовнике, которого, как ей казалось, она хорошо знала не первый год.Так они провели полночи в беседах. Лада, мучающаяся угрызениями совести, почувствовала острую необходимость поддержать безутешного отца и предложила тому переночевать у них в полупустом без Максима бунгало. Она постелила тому в холле и почти успокоенная заснула в спальной. Утром, придя в больницу, они узнали, что недавно парень пришёл в себя. Навещая его каждый день, ухаживая за слабым, ещё не говорящим и не встающим, они сближались, и мужчина внимательнее приглядывался к здравомыслящей девушке, понимая, почему сын не отпускал её от себя.Образ сексапильной, хохочущей, доступной красотки постепенно отходил в сторону, и он наблюдал перед собой рассудительную девушку с
По дороге воспоминаний. Седьмой троллейбусный парк, или вечерняя метель 
webmaster@3iks.ru