Ей-богу, лучше бы не просыпался... Башка гудит так, будто на нее надели чугунную кастрюлю, а сразу после — шандарахнули по чугунку увесистой кувалдой. Глаза открываются с трудом, в руках вялость, в ногах слабость, в мозгу ни одной мысли. Хотя нет, одна есть. Она до конца не сформулирована, но судя по тому, что шишка стоит, как у жениха на свадьбе, и дымится, как сырое полено в кострище, мысль эта носит пошлый характер.
У меня всегда так — с бодуна хочется женской ласки, но обычно я ее не получаю. Похмелье — вещь неприятная как для носителя, так и для окружающих. Поэтому моя жена Аннушка и не спешит одаривать законного мужа теплом в минуты отходняков, демонстрируя свое «фи». Да и хрен с ней...
Сегодня случай особый, и супруга мне не требуется, так как рядом спит голая Маринка — коллега, единомышленница и просто милейшая женщина; отвязная, разбитная и развратная. Вчера я умыкнул ее в самый разгар корпоратива, проводимого руководством по случаю юбилея нашей риэлторской конторы, когда сочную мадам уже пытался окучить не в меру ретивый стажер Ванька Табунков. Он кружил вокруг грудастой нимфы черным вороном, пытаясь дождаться сладкого. Поползновения подвыпившего Ванюхи вполне могли дать плоды — по слухам, после возлияний Маринка становится слаба на передок, поэтому мне пришлось включать режим «альфа-самца» и спасать даму от посягательств сопливого ухажера, дабы самолично вкусить яблок с запретного древа.
Почему с запретного? Потому что Марина Александровна Непихуева — женщина хоть и молодая, но замужняя. Да и я женат, а прелюбодеяние — страшный грех. Но кто не грешит, тот и не кается, а кто не кается — богу не угодит, посему я, желая выслужиться перед Создателем, соблазнил-таки заблудшую женскую душу, которую, к слову, долго уламывать и не пришлось, и мы укатили с нею на такси, напоминая при этом Ричарда Гира и Джулию Робертс из «Красотки», с тем лишь отличием, что я не настолько слащав и богат, как Гир, а у Маринки сиськи и жопа побольше, чем у Робертс.
— Едем ко мне! — заявила Непихуева в автомобиле, тормоша рукой через брюки мое мужское достоинство, и томно налегая мягкой грудью мне на плечо.
— Так у тебя же муж... — засомневался я, тщательно ощупывая глубины Маринкиной межножной впадины, то и дело натыкаясь шаловливыми пальцами на ткань трусов.
— Объелся груш! — уверенно ответствовала коллега, и таксист, получив адрес, повез нас навстречу приключениям.
Повеселились неплохо. Маринка оказалась девушкой нескромной на все сто процентов, и мой счастливый болт полночи хозяйничал внутри разгоряченного женского тела. Непихуева не оправдывала фамилию, взятую напрокат у супруга, потому как была абсолютно «пихуева» со всех возможных сторон. Чем я и пользовался всласть, совершенно позабыв о собственной жене, а заодно и о предохранении. И по ходу наспускал в коллегу под завязку, что хорошо не очень...
В общем, ночью было весело, а сейчас лежу голый, но в наполовину сползших носках, и сокрушаюсь о содеянном, героически превозмогая головную боль и похмельную ломоту в костях. Боец стоит, налитый кровью, а Маринка призывно лежит рядом на спине, раскинувшись по-хозяйски на двуспальной койке. Рот ее открыт, сомкнутые веки тревожно подрагивают, маленькие ладошки временами резко сжимаются, превращаясь в кулачки. Видать, снятся Непихуевой члены, которые она пытается схватить, да никак не может.
Решив, что пора избавляться от стояка, я предпринял попытку сесть, на что организм ответил сопротивлением — он хотел лежать. Однако лежат овощи на прилавке, а человек деятельный должен быть всегда в движении, поэтому я кое-как забрался Маринке на грудь, собираясь воткнуть стоящий колом
Дружеский пацанский миньет 
webmaster@3iks.ru