Вовке Макарову уже приходилось участвовать в самодеятельности, только в школьной и под сценическим псевдонимом Колька Снегирев. Что-то подобное он хотел замутить и в институте. Прежде, чем идти в клуб и разговаривать с завклубом Гудковым, он решил посоветоваться с человеком искусства Семеном Семеновичем Клевинским, бывшим студентом Ростроповича, который свалил за бугор, и Сеньке пришлось спасаться от призыва в Советскую армию в институте с военной кафедрой.
— Да, скучно живем! – согласился Сенька, – Без искры. Без идеи, как амебы. А ты что предлагаешь?
— Да так, пока не знаю... – замялся Макаров. – Пока думаю...
— Давай ВИА соберем, а? – загорелся Клевинский. – Вокальная группа из шести человек: три парня и три девушки, группа духовых, бас гитара, соло, ритм, электроорган...
— Фантазер ты, Семен Семенович, – задумчиво сказал Вовка. – Толпа! А ты знаешь, что ZZ-Top втроем играют?
— Я их мало слышал, – ответил Сенька. – Думал, человек пять, не меньше. Тогда джаз?
— Да ну нафиг! Тоска зеленая.
— А блюз? «Американец в Париже» или «Порги и Бесс»?
— Про негров?
— Да.
— Угнетенных?
— Очень. И глубоко несчастных.
— Не пойдет! – решительно сказал Макаров. – Ваксы не хватит рожу мазать, да и не отмоешься потом.
— Тогда классика! Все выезжают на классике, – предложил Клевинский. – Скажем, Островский «На всякого мудреца...».
— Долго, длинно, народ скучает и разбегается.
— А вот! – образовался Сенька, облизывая красные пухлые губы. – «Сусанна и старцы»!
— И в чем суть?
— Еврейка из Вавилона, за которой два старца подглядывали в саду во время её купания, а затем угрожая обвинить её в прелюбодеянии с незнакомцем, попытались добиться от неё благосклонности. Сусанна отказалась удовлетворить их желание, была ими ложно обвинена и приговорена тем самым к смерти, но в последнюю минуту спасена благодаря находчивости и остроумию пророка Даниила, допросившего старцев раздельно; лжесвидетели были уличены во лжи и казнены, а добродетель восторжествовала.
— Неплохо, – сказал Макаров. – Я бы сказал, свежо. Только за купание смерть? За вуайеризм смерть? Свирепо как-то.
— Времена тогда были свирепые, – пояснил Клевинский. – За все смерть.
— Это надо переработать! – решительно заявил Вовка. – Отшлепать, и все!
— Кого? Старцев?
— Сусанну. Надо вот что: две вавилонские блудницы видят, как купается Сусанна, а она прекрасна, из зависти зовут старцев, потом не знаю что, а Даниил судит-рядит, и ее трахает. А старцы трахают блудниц. Как?
— Отлично! Как я говорил, три девушки и три парня! Осталось распределить роли. Ты кого предлагаешь?
Вовка напряг извилины.
— Ну, на роль Сусанны предлагаю Светку Потапову, – наморщив лоб, сказал Макаров. – Она в нашей группе самая красивая. Блудницы, блудницы... Они должны быть не очень красивые, но фигуристые, глуповатые, но наглые и циничные, поэтому, думаю взять Кормухину, она наглая и сисястая, и Сеничеву, глупую, но пузатую.
— Светка хороша! – причмокивая, отметил Клевинский. – Маринка Кормухина пойдет, а вот Сеничева... Лучше Столярову, у нее сиськи острые. Я бы ее...
— Я бы тоже, Семен Семенович, но в другой раз. У нее ноги тонкие и кривые.
— Это верно, – согласился Сенька. – А у Ирки какие ноги?
— Как у слонихи, толстые, белые, гладкие!
— Щупал?
— Неоднократно. И не только щупал.
— А у Маринки?
— Крепкие, но волосатые. Они обе волосатые там.
— Ну, ты и ходок! Ладно, пиши пьесу. Сможешь?
— Запросто. А Даниил?
— Даниил? А действительно, Даниил-то у нам не охвачен.
Разговор этот происходил на Ленинском проспекте в кафетерии. Парни попивали кофе с булочками и никуда особенно не торопились. Кандидат на роль Даниила как-то не вырисовывался, но тут жизнь извернулась и
Женькины каникулы (Части 1 -3) 
webmaster@3iks.ru