Мне приятно, что есть с кем поговорить о моей воспитательной деятельности (назовем ее так). С тех пор как Николай (отец Сережи, если я еще не говорила) предложил мне принять непосредственное участие в педагогических процедурах, я стала жизнерадостной и перестала замечать жизненную рутину. Можно сказать, я почувствовала себя Женщиной. Я была немало удивлена, когда у нас с Николаем состоялся взрослый разговор в тихом кафе и он предложил мне помогать ему с Сережиной дисциплиной. Я видела, что он решительный и властный мужчина и понимала, что скромность и вежливость его сына, который находится в таком возрасте, в котором нынешние юноши, к сожалению, редко бывают скромными и вежливыми - это результат его строгого воспитания. Но когда я живо заинтересовалась, как ему удается добиваться такого хорошего поведения ребенка, он поведал мне о еженедельных порках по субботам, о ремне, который суровым напоминанием лежит у юноши в комнате на видном месте и о том, что его сын не гуляет с девушками и вообще еще девственник, потому что он, Николай, считает, что мальчику нужно учиться, а думать о девочках еще рано. И все это о пареньке 19 лет! Я была обескуражена. С одной стороны мне было жаль юношу, выходные дни которого всегда испорчены - в субботу поркой, а в воскресенье ноющей от субботней порки попой. Но с другой стороны, я видела результаты таких методов воспитания - искренний, добрый мальчик, уважающий взрослых и слушающийся отца. И я внутренне потянулась к этому сильному мужчине, который делает все по-мужски, в том числе и наказывает сына. И когда Николай изложил мне свою идею, что присутствие женщины на Сережиных наказаниях должно пристыдить мальчика и повысить эффективность этих наказаний, я, конечно немного посомневавшись, согласилась. Не скрою, я волновалась, когда Николай заехал за мной в ближайшую субботу и мы поехали к нему домой. Там нас ждал Сережа, которому накануне было объявлено, что теперь в процедуру его наказаний вносятся изменения. Мы приехали и дверь открыл Сережа, который галантно меня встретил, и который успел накрыть стол на троих, пока его отец ездил за мной. За обедом Николай объявил, что Елена Васильевна (то есть я) теперь будет наказывать Сережу. Не знаю, кто волновался больше - я или мальчик. Но Сережа ни сказал ни слова против, хотя было видно как он покраснел и что он сильно переживает. Затем Николай сказал ему, что взрослым нужно поговорить, а он пока может идти в свою комнату и готовиться к наказанию. Мы с Николаем закончили обед, и он попросил меня для начала просто присутствовать на порке и, по возможности, почитать нотации Сереже, который будет под ударами ремня более понятлив. Затем мы прошли в комнату мальчика и я поняла, что значить для него "подготовиться к наказанию". Посреди комнаты стоял абсолютно голый паренек, смущенно потупивший взгляд, как только заметил, что я вошла. Он прикрывал свои причиндалы руками, но отец сразу же приказал ему опустить руки по швам и юноша немедленно, правда закусив губу, подчинился. Николай же строго добавил : "Что надо сказать?". Сережа промямлил дрожащим голосом : "Елена Васильевна, извините, что я без одежды, но я наказан...". Я как-то осмелела и ответила по возможности строго : "Ничего страшного, я уже видела голых мальчиков." После мы с Николаем присели на диван и он расспрашивал сына, стоящего перед нами, о его поведении за прошедшую неделю, о учебе в институте, о его мальчишеских проблемах и переживаниях. Мальчик, открытый и честный (возможно