которых есть те, которые хотят связаться с большой политикой. Я прошу их, прежде всего, хорошенько подумать, прежде чем заявлять о себе как о революционере. Я сглупил когда объявил себя таким, я просто выскочка который получил урок судьбы. Мне нужно было делать все намного тише, не привлекая к себе острого внимания, создать большое движение и затем продвигать идеи, но я поторопился. Теперь сижу в полутемном подвале держу в руках карандашный огрызок, и в ожидании часа суда, пишу это последнее послание. Я не особо уверен, что оно до кого-то дойдет, скорее всего, когда на рассвете меня поведут к стене, охранники найдут эту бумажку и порвут. А если вы все же это читаете – значит либо попался добрый стражник, либо в дело вмешался счастливый случай. Вчера был последний день моей политической борьбы, и он настал как ни странно не тогда когда моя страна была захвачена, а когда вышеуказанные солдаты и офицеры победившего режима засовывали мне и моим приспешникам в анальное отверстие раскаленные металлические прутья, на глазах у наших жен. «Победитель решает всё» - я убедился в правдоподобии этой цитаты на своей шкуре. Когда всё наше правительство разрушили и нас, унизив, посадили по тюрьмам, им оказалось этого мало. Они в особом порядке разыскали наших женщин и привезли их в грузовиках в которых обычно возят скот, вывалив посреди тюремного двора. Несколько солдат сначала построили их в одну шеренгу, приказали раздеться, почти все женщины отказывались подчиняться и их избили резиновыми дубинками. Они ползали и умоляли солдат не бить их. В итоге все женщины были раздеты и вновь построены в один ряд. Нас в это время содержали в камере, окна которой как раз выходили в этот злополучный двор. Мы всё видели, но не решались даже пискнуть боясь, что они заметят как смотрим, поскольку тогда они бы поняли, что и нас точно так же унижали, тогда их вера в спасение была бы окончательно сломлена. А нам – мужчинам, этого не хотелось. Мы, раскрыв рот, наблюдали как наших жен избивают чужие мужчины и ничего не могли с этим поделать. После этого их повели на допросы, а нас вывели на улицу, ровно в то же место где минутами раньше всё происходило. Там всем нам надели деревянные колодки на шеи и стальные кандалы на ноги. Затем, устроили перекличку, суть которой была унизить нас друг перед другом. Солдат подходил к каждому из нас и придумывал кличку, например «пёс», «чмошник», «пидрило» и т.д. Каждый запоминал это и при отсчете вместо 1-ый, 2-ой, выкрикивал свое новое прозвище. Мне как ни странно присвоили особый титул – «раб-пораженец». Ну и на последок, конечно же, была публичная порка, к которой военные подошли с особым энтузиазмом, подвесив нас на кране к верх ногами и позвав жен. Вот об этом моменте, я не хочу рассказывать, поскольку сказать, что я чувствовал унижение – значит, ничего не сказать! Нас били, а мы кричали, кричали, потому что боль была невыносимой, наши тела покрылись ранами, и по ним текла кровь. Военные не щадили нас, били даже по лицу и по половым органам, в насмешку перед нашими женщинами которые со связанными руками стояли босяком в грязи и смотрели на это. После нас отвязали и поставили на колени в ту же грязь. Один солдат решил, что раны на нашем теле будет лучше обработать мочой, не то произойдет заражение! И они достав свои члены мочились на нас… Это унижение останется со мной теперь навсегда. Лицо
На отдыхе (Части 2 - 7) 
webmaster@3iks.ru