Сиси спешила к входной двери (звонок разрывался мелодичным колокольчиком). Она уже видела перед собой их до боли знакомые лица. Привычным движением она уже распахивала полы халата, готовясь встретить их голяком (так было установлено). Это неоспоримое правило ввели ей давно, и у нее уже выработалась стойкая привычка. Первой, как обычно, приходила Вазелина. В ее обязанности входило хорошенько выпороть учительницу, чтобы ее зад был ярко красным. Затем ей в зад засовывалась, смазанная вазелином скалка. Когда приходила основная компания, по условленному правилу Сиси должна была сразу же стать возле двери, наклонившись в почтительном поклоне, и, виляя скалкой, как собака хвостом, приветствовать своих посетителей. А когда они разденутся, поцеловать каждого в зад, включая Вазелину. Не было сомнений, кто придет к ней. Со времени кардинального изменения ее жизни, в ее одинокую квартирку больше никто не заходил, кроме них. Поэтому Сиси не боялась открывать дверь голой, зная, что кроме них больше никто ее такой не увидит. Коллеги, замечая ее странную отчужденность, перестали заходить в гости. Поэтому с улыбкой на устах, встав в привычную позу, она приготовилась приветствовать Вазелину. Дверь открылась не рывком, как обычно, а медленно, осторожно. Пока Ольга смотрела, как медленно отворяется до боли знакомая дверь, ей показалось, что прошло много времени. Фигура медленно вплыла в проем двери и изумленно остановилась на пороге. Несколько секунд Ольга ошеломленно со страхом смотрела в глаза вошедшему мужчине, затем в полуобморочном состоянии бессильно сползла на пол. Он подхватил ее бессильное, поникшее тело и прикрыл за собой дверь.…Как мучительно тяжело приходить в себя, чувствуя разрывающую в груди боль, и чувство вины и страха… Спокойно вздымалась ее высокая грудь, но слезы уже покрыли густые ресницы. Медленно, со страхом она приоткрыла глаза, боясь взглянуть ему в лицо. …Знакомое…далекое…неузнаваемое…Его глаза были такими пронзительно нежными, такими заботливо понимающими!Она рванулась к нему и прилипла, рыдая, обильно смочив на плече рубаху. Мужчина обнял ее и, успокаивая, ласково гладил по голове. Так сидели они долго, затаив дыхание. Она боялась, отодвинувшись, потерять его, а он старался успокоить внезапный нервный шок. - «Ну-ну, малыш! Чего ты?», - хрипловатым голосом нашептывал на ухо. Сиси не могла ничего сказать. Ее горло перехватила тугая петля одиночества и обид. Она только рыдала. Когда, наконец, мужчине удалось успокоить, отпоить водой и одеть ее, они смогли заговорить. Нервный озноб, вперемешку со слезами колотили ее в нервном приступе. Она попросила налить водки. …На кухне за столом, среди расставленной закуски стояли два граненых стакана, наполовину наполненных водкой. Две первых дозы прошли почти незаметно и не оставили сильного впечатления. И только, выпив третью, они начали чувствовать приятное пьянящее расслабление. Немало захмелев, под напором расспросов, Сиси стала рассказывать про свою жизнь.Олег слушал ее спокойно и внимательно. Его проницательные глаза заботливо изучали повзрослевшие черты ее лица, ее кроткий, пугливый взгляд и серые синяки под прозрачной кожей век. Это была уже не та маленькая сестренка, которую он помнил, уходя под конвоем из зала суда. За тот срок, что ему пришлось отмотать, будучи невиновным, затем служба во французском Иностранном легионе, очень многое изменилось. Придя в родной очаг, он увидел истерзанную сестренку, ставшую игрушкой в руках подонков. Он сидел за столом с опущенной вниз головой, и впитывал то, что она ему рассказывала. Далекое забытое чувство из закрытого уголка души выползало на свет. Он чувствовал его холодный, пронзающий взгляд изнутри. Бешенство, обжигая нутро, раздирало обидой его грудь! По натужным скулам катались желваки. Лицо было бледно, неподвижно. Выслушав все, он встал, поцеловал ее,
Посвещение двум друзьям 
webmaster@3iks.ru