так, что их груди и киски коснулись друг в друга, а затем, яростно обхватив закованное тело матери-любовницы, принялась тереться своей норкой о мамину.
— Оооо, Господи, милая! — воскликнула Хелен в экстатическом восторге, когда с полузакрытыми глазами отдалась на эротическое растерзание дочери, судорожно подталкивая себя вверх, чтобы теснее прижаться к Мод. Вскоре их движения стали неистовыми, особенно движения девушки, которая ныряла, соприкасалась и извивалась на привязанном теле матери, пытаясь вызвать безумно желанный кризис. Вдруг она вскрикнула:
— О, Боже, я кончаю!!! — и ураганом нисходящих толчков деликатно поработала над норкой своей матери — точно так же, как Хелен с неудержимыми криками: «А! Ааа! Ааааа!» — уступила природе и откинулась, исступленно кончая в объятиях дочери.
Как только ее пароксизмы наслаждения утихли, Мод нежно поцеловала мать, поднялась с нее и бросилась в ванную, стыдливо прикрывая руками свою киску от наших любопытных глаз. Но хозяйка дома, будучи связанной, вынуждена была оставаться там, где она была, с полностью обнаженной сокровищницей, блестящей и липкой от любовного нектара своей дочери. С очаровательным смущением и стыдливым румянцем она выдержала наши восторженно-насмешливые взоры, а потом, поймав взгляд Элис, прошептала:
— Пожалуйста, дорогая! — после чего ее наперсница премило приступила к удалению всех следов обоюдных любовных трат. К тому времени, когда Мод вернулась, Хелен уже была готова подчиниться капризам своей племянницы.
— И что же теперь, Джек? — нерешительно спросила она.
Я указал на Элис.
— Теперь ты должна удовлетворить ее похоть, дорогая... Давай, Элис! — и удобно устроившись в кресле, я посадила Мод себе на колени, чтобы мы вместе могли наблюдать за Хелен, наслаждающейся руками Элис.
Мгновение Элис стояла в нерешительности, ее глаза блуждали по беспомощной и обнаженной тетушке, но затем она принялась играть с ее красивыми грудями, которые она гладила, сжимала и ласкала, и наконец, стала посасывать каждую по очереди, не сводя глаз с лица хозяйки, словно оценивая результат своих игр. То, что она увидела, очевидно, ободрило ее, потому что с лукавой улыбкой она вооружилась тонким пером и встала рядом с Хелен так, откуда могла следить за ее норкой.
— Нет, нет, Элис! Не щекочи меня! — поспешно воскликнула Хелен, нервно дергая себя за браслеты и тем не менее посмеиваясь над своим затруднительным положением. Девушка, однако, только насмешливо улыбнулась ей и продолжила прикладывать перо к любовному устью пленницы, проводя чуть слегка, но пытливо, кончиком перышка по его чувствительным губкам, которые все еще были возбуждены от трения, вызванного норкой Мод.
— Не надо, Элис! — опять воскликнула Хелен, очаровательно извиваясь, но, видя, что она обречена подвергнуться тончайшей сладостной пытке, заставила себя выдержать ее, стиснув зубы и крепко сжав губы, чтобы не закричать.
Затем последовало изумительное зрелище. После того, как ее собственная роскошница была пощекотана перышком, Элис уже знала, где находятся самые чувствительные и нежные места, а также самый безотказный способ, которым можно приложить к ним перо. Пользуясь этим знанием, она так искусно щекотала норку Хелен, что в очень короткий промежуток времени заставила ее биться и извиваться в самых неистовых конвульсиях, напрягаясь в своих браслетах так сильно, что начали скрипеть столбики кровати — закрытые глаза и сжатые губы, ее вздымающиеся груди и трепещущая плоть усиливали провокационный эффект ее обнаженного мечущегося и возбужденного естества.
Но хотя она сдерживала крик, было очевидно, что она быстро достигает предела своей стойкости, и ее зияющее устье безмолвно указывало на эротически бушующее там возбуждение. Мне удалось поймать взгляд Элис и сделать ей знак остановиться, что она немедленно и сделала — и не без желания, потому что ее
Мартышки 
webmaster@3iks.ru