грудей, лобок не просвечивался, но на матери сто процентов и трусов не было надето. Да и какой смысл ей надевать под рубашку трусы?
— Ыыыыы. Ааааааа. Аааааа. - я издал стон и стал спускать сперму, попав маме сначала на руку и рубашку, а уже потом в подставленную банку.
Я не мог предупредить мать, что кончаю, слова застряли у меня в горле, но она сама догадалась, глядя на мое лицо, и пусть с секундным опозданием, все же подставила банку к моей залупе, и я, облив ей спермой руку, налил маме чуть ли не половину майонезной банки густой и белой как сметана спермы.
Её всегда у меня было в избытке, и, занимаясь онанизмом с юных лет, я без толку выливал огромные порции спермы на землю или в унитаз в туалете. А сейчас, впервые в жизни, я спускал не просто так, ради удовольствия, а для дела.
Увидев такое обилие спермы, вышедшей из члена её сына, зрачки голубых глаз у моей мамы вновь расширились от удивления, она не ожидала, что я налью ей чуть ли не половину банки столь необходимой для нее спермы. Она все ещё удерживала в своей руке мой член, который к этому времени становился вялым, и когда он совсем обмяк, мать его отпустила.
— Трусы можешь не надевать. Приляг на кровать. Я сейчас приду. - произнесла мать и, бережно держа в руке банку с моей спермой, словно это было бесценное сокровище, вышла из комнаты, но через минуту вернулась с чистым полотенцем и смоченной в воде ватой.
— Дай я его обмою. Он должен у тебя чистым быть. - голос у матери стал мягким, а её красивое лицо приняло добрые черты, она больше не злилась на меня и была довольна полученным результатом.
На письменном столе горела ночная лампа, а я лежал голый на кровати, освещаемый ее светом, балдея от прикосновения нежных маминых пальчиков к своему члену. Мать присела ко мне на край кровати и, надавив пальцами на головку, открыла её и нежно, едва касаясь, обтерла ваткой, смоченной в воде, а потом вытерла полотенцем.
Мама делала эти интимные процедуры с любовью и неспешно, словно пытаясь подольше подержать в руке член сына. И она его подержала, закончив обтирать и отложив в сторону полотенце, просто обхватила мой член рукой и легонько сжала его своей нежной женской ладошкой, при этом так глянув мне в глаза, что я на миг подумал, что она по новой начнет его мне дрочить.
— Смотри, сынок. Об этом никто не должен знать. Ты меня понял, Костя? - мать выпустила из своей ладошки мой член и положила ее мне на грудь, ласково смотря в мои глаза.
Мама больше не угрожала мне, она просила и ее голос был мягким.
— Ну конечно, мам. Я никому не расскажу. Ты можешь быть спокойна. Никто ничего не узнает. - ответил я матери, взял ее за руку и погладил, едва сдерживая себя от желания потянуть родительницу к себе и завалить её на кровать рядом с собой.
Возможно, я бы так и поступил, будь мать пьянее, чем сейчас, но я сдержался, понимая, что могу все испортить. Мать может обидеться и больше не придет ко мне дрочить член. А этого я не мог допустить и поэтому решил действовать осторожно, чтобы не спугнуть удачу. Я боялся, что то блаженство, которое только что произошло со мной, больше не повторится, если я буду наглеть.
— Я надеюсь на тебя, сынок. А сейчас ложись спать. Тебе нужно отдохнуть. - мама встала с кровати и ещё раз