— Что они делают в женской тюрьме? – попыталась спросить я.
— Женской? – насмешливо спросил надзиратель. – В женской сидят за женские преступления. А организаторы распространения запрещенных веществ сидят в общей.
Он не дал мне опомниться и затолкнул в одну из камер, закрыв за собой дверь. Я осмотрелась, камера была вполне приличной. В ней стояла большая кровать, большой стол и стул, прикрученные к полу, а также за шторкой умывальник с унитазом. Поверх было небольшое окошко с решеткой. Но значит общая тюрьма? Чернокожие преступники и я, такая уточненная молодая девушка, которая совсем недавно поступила в колледж, и мы в одном месте? Как такое может быть?
Первые дни было все спокойно, приходила проверка, смотрела и фотографировала мои условия проживания. Потом, когда они ушли, отчитавшись перед посольством моей страны и про меня забыли, ко мне стали наведываться охранники. Обычно они приходили по одному или по двое. Запирали дверь камеры, раздевали меня и жестко трахали на этой большой тюремной кровати. Или садились на стул, а я усаживалась сверху. На стол тоже клали, на живот, на спину и трахали, пока я не перестану стонать, а просто начну тяжело дышать, потому что стонать нет сил. Никто больше не затыкал мне рот, наоборот, каждый соревновался, кто лучше выбьет из меня дурь, как они говорили. Тем громче мои крики и стоны, тем больше успех был у имеющего меня.
Мой анал уже не был таким узким, и они после недолгой разработки могли во всю силу трахать меня, шлепаясь яйцами о мое тело. Я лишь мычала, иногда закусив подушку или губу до крови. Иногда они снимали себе видео, как дают мне в рот и кончают внутрь меня. Они старались держать паузы, чтобы я могла восстанавливаться.
В один из дней они отымели меня втроем одновременно. Члены были в каждой дырочке, я отчаянно извивалась под их мужским черным нажимом, но ничего не могла сделать. Они кончили в меня практически одновременно. Смеясь, оделись и ушли, оставив меня в полумраке. В
Я лежала, испытывая жжение в анале, слабость в ногах. Конча вытекала из попки, стекала с живота и отдавала горечью во рту и впервые я задумалась, что будет дальше. Прошел всего два месяца из пятнадцати лет моего срока. Мне придется вот так жить? Это было очень страшно и безысходно. К восемнадцати мой парень был моим первым. Но сейчас прошло всего несколько месяцев, мне все еще восемнадцать, а я уже потеряла счет членам, которые меня трахали. Их было может быть десять или уже больше? Я не знала.
Охранники ко мне относились безразлично, как к куску для слива спермы. Некоторые проявляли нежность. А некоторые были специально грубы. Один из таких, их начальник, любил отводить меня в подсобное рабочее помещение, откуда ничего не было слышно. Там он меня привязывал к решетке и начинал стегать по ногам, спине, жопе так сильно, пока я плакала и кричала. Удары заканчивались только после того, как я без сил повисала на привязанных руках и переставала издавать звуки, потому что почти теряла сознания. Только после этого он жестко меня трахал. Потом меня волокли в камеру обратно и бросали на пол, где я приходила в себя несколько дней. Из медчасти приходили, чтобы заботливо смазать мои раны. Постепенно на моей спине, ягодицах и ляжках осталось с десяток шрамов от долго заживающих рубцов.
Но я привыкла к такой размеренности. Учитывая условия содержания, начальником тюрьмы было рекомендовано медицинское вмешательство. В этой африканской стране слово начальника было законом. Я
Выбирай город! 
webmaster@3iks.ru