заговорщицки голос при этом. Всего пара слов — «Тебе пригодится» — и подмигивание, заставившее невинную Лидочку покраснеть до ушей.
Он мог дать прочитать ей странный самиздатский рассказ, распечатанный на бракованной пишмашинке без «краткого И», рассказ солоноватый и мерзкий по меркам Взрослого Мира, но будораживший дивные струны Лидиного духа и тела описываемыми там событиями. Сам дядя с ухмылкой садился при этом чуть позади и делал вид, что отвлечён чем-то. Лидочка в свою очередь делала вид, что верит, начиная через какое-то время как бы украдкой ласкать себя через те самые кармашки платья.
Это было приятно.
Приятно и стыдно. Общая позорная тайна, общий секрет, обмен лукавыми взгладами двух подпольщиков, подобных Джулии и Уинстону из «1984» Оруэлла.
Лида читала этот роман, он занимал почётное место в самиздатской библиотеке у дяди. Она не очень хорошо понимала, почему цензура его запретила — оптимистическое юное нутро кричало ей, что вся эта чернуха никак не относится к реальной действительности, что советская жизнь и на тысячную долю не настолько плоха, запрещая же публикацию оруэлловского романа, цензоры по сути сами открыто заявляют этим, что роман и вправду написан про СССР. Ну не глупо ли?
Как-то раз однажды так получилось, что Лидочка ухитрилась увидеть за Тем-Чего-Нельзя-Называть самого дядю.
Она возвращалась со школы, юркнув тихо в квартиру, услышала из собственной комнаты странные ритмичные звуки.
Чем-то это напоминало отдалённо накачивание насоса.
Она сделала несколько шагов к углу коридора, потом ещё несколько, носик её от любопытства задёргался. Ноги её сделались почему-то ватными, как если бы тело её заранее смутно предчувствовало, что она увидит за поворотом.
Дядя её сидел у ярко сияющего голубого экрана недавно купленного родителями телевизора. Брюки его были спущены, из трусов его торчало нечто наподобие упругой колбаски, он медленно массировал сей странный орган, не отводя взгляда при этом от молоденькой дикторши программы «Время».
Лида вся вспыхнула.
Не то чтобы она не понимала, что видит. Порнографические рассказы, хитро подсовываемые ей дядей, словно бы вкладывали в её мозг незаметно один кусок мозаики за другим. Но прежде невинная юная девочка даже и не догадывалась, что всё это по жизни так выглядит?
Она едва не перестала дышать, она почти вся превратилась в один сплошной луч внимания. Она ловила каждое движение дядиных пальцев, чувствуя при этом сумасшедший жар меж собственных ног, но не будучи в силах пошевелиться, не то что сунуть себе руку под платье.
Послышался тихий смех дяди.
«Хорошая девочка».
Движения пальцев его ускорились раза в два.
Тут только Лидочка осознала, что звук телевизора выключен, что миловидная дикторша шевелит губами без единого слова, глядя иронично на дядю. Он, без сомнения, фантазировал ныне о том, что девушка эта видит его за Тем-Чего-Нельзя-Называть, что он при ней сие делает совершенно открыто?
Мгновением позже ей пришла в голову мысль, вынудившая Лидочку запунцоветь. Она ведь тоже сейчас наблюдает за дядей, который в свою очередь не раз открыто наблюдал сам за ней.
Что, если?..
Ладонь Лиды скользнула вниз под коротенькое белое платье, скользнула меж бёдер. Дивясь сама своей смелости — дяде достаточно сделать движение головой, чтобы увидеть её? — примерная отличница-школьница погладила чуть-чуть себя через трусики, прижала ладонь к ещё почти гладкому треугольничку.
Дядя приглушенно застонал.
Пальцы его работали всё усерднее, так же как теряли застенчивость постепенно и ловкие пальчики Лидочки. Стиснув свою сосиску со всей доступнейшей силой, задвигав взад-вперёд кожаный капюшончик верхушки, он слабо вскрикнул, брызги чего-то белого осенили ковёр перед ним.
В то же мгновение — или даже секундою раньше? — пронзительно-тоненько взвизгнула и сама Лидочка. Внутри её щёлочки — «киски», так это часто почему-то называлось в рассказах у дяди? —
Моя жена и моя попа 
webmaster@3iks.ru